Среди народов Узора было очень распространено присловье, в котором говорилось о том, что если корабль ведёт с’ван или массуд, это судно может достичь больших успехов в боях, сможет совершать немыслимые по сложности манёвры и выполнять любую боевую задачу, если же корабль управляется гивистамом, то такой корабль всегда вернётся домой. И наконец были на экспедиционном судне ещё и лепары. Как обычно, представителей этой уникальной расы Узора, – лепары были амфибиями, – было чрезвычайно сложно разыскать на их рабочем месте. А работали они в тесных, совсем не привлекательных отсеках корабля, где энергия, жара, вода и вонючий воздух создавали такую технологическую атмосферу, которой было не под силу выдержать никому, кроме них.
Наконец Кальдак отыскал их. Вся бригада, включая и своего офицера, развалилась в огромном контейнере с водой, отдыхала, пускала пузыри и наслаждалась тем, что поры их пересохших за время рабочей смены тел вновь освежились влагой. Кальдак, несмотря на эту сцену, не сомневался в трудолюбии лепаров. Он знал их давно и общался с представителями этой расы неоднократно. Нельзя было сказать, что они ему нравились. Лепары вообще никому не нравились. Однако в любом деле их участие оказывалось полезным, ибо они могли выдерживать перепады температур и такую нехватку кислорода в воздухе, которые убили бы любого массуда, гивистама или с’вана прямо на месте. В аварийных ситуациях лепары были просто незаменимы. Их телосложение не отличалось не только красотой, но даже правильностью. Тела были короткие, коренастые. Лица имели широкие и грубоватые черты. Там, где у массудов обычно росли бакенбарды, у всех лепаров находились жабры, чем-то напоминавшие птичьи перья. Глазки были маленькими и чёрными, шкура всегда лоснилась и была неприятно скользкой на ощупь. Цвет, – темноватый, – не добавлял ей привлекательности. Да, они были уродливы. Этого Кальдак не отрицал. Но эта уродливость, если так можно выразиться, была необходима и функциональна. Так создала их природа, ничем не украсила, но и не дала ничего лишнего. Они приветствовали командира корабля на скверном ломаном языке массудов, делая тем самым смелую, но полностью провалившуюся попытку общаться без неудобного для них транслятора. Вообще это было особенностью данной расы: лепары всегда стремились делать то, чего не умеют. Говорить на других языках с беглостью вейсов, обслуживать корабль на уровне гивистамов, хотели даже воевать, как массуды. У них, разумеется, ничего не получалось, и когда это доходило до их несложного сознания, они возвращались к своим непосредственным обязанностям. Их пронзительные взгляды маленьких чёрных глазок смутили его и заставили отвернуться в другую сторону. На них, как правило, было очень мало одежды, что было вполне понятно: трудно ходить в нарядах, если ты амфибия и у тебя постоянно влажная, скользкая кожа. Среди всех рас Узора только у лепаров были длинные хвосты. Предмет всеобщего любопытства и даже нескромных шуточек.
Кальдак напомнил себе, что отныне не должен руководствоваться личными симпатиями и антипатиями. Это члены его команды, и он, как капитан, не может воротить от них глаза. В конце концов лепары исполняли на корабле самую опасную и чёрную работу. При этом делали всё до конца, добросовестно и никогда не жаловались на свою незавидную судьбу. В отличие от гивистамов, например, вклад лепаров в общее дело был равнозначен вкладу представителей других рас.
Он повернулся к ним снова и – в который уже раз – задался мысленным вопросом: о чём они переговариваются постоянно на своём утробном, непевучем языке? Что лежит за взглядами этих глуповатых на первый взгляд чёрных глаз?
Ухватившись за первый попавшийся предлог, он спешно покинул их, чему они, казалось, нимало не огорчились. Им не требовалась любовь или привязанность по отношению к себе со стороны представителей других рас. Им хотелось только одного – чтобы их оставили в покое и не мешали работать. А работали они хорошо. Чего все на корабле от них и ждали. Если честно, то меньше всего оправдывали своё присутствие на корабле солдаты-массуды, соотечественники командира. Поскольку, во-первых, вероятность заварухи была невелика, и поскольку, если заваруха всё-таки случится, то скорее всего это будет космический бой, – для которого потребуется задействование систем тяжёлого корабельного вооружения, которым заправляла чета чиринальдо, – во-вторых. Но Кальдак был рад присутствию на корабле своих соотечественников. Потому что это всё же были его соотечественники.
Официально боевой группой массудов командовала Соливик, но было совершенно ясно: если дело дойдёт до военных действий, командиром будет он, Кальдак. Всё-таки он солдат, а не космонавт. Поэтому и переложил задачи непосредственного управления полётом на двух с’ванов. Их не уязвляло это положение. Если между массудом и гивистамом или массудом и о’о’йаном трения в отношениях порой могли возникнуть, то поссориться со с’ваном было в принципе невозможно. Даже если бы Кальдак этого очень захотел. Назревавший серьёзный спор всегда рассыпался до основания после лёгкой остроты или небрежного шутливого замечания, отпущенного остроумным с’ваном. В юморе эта раса достигла высот настоящего искусства, что, однако, нисколько не мешало быть этому юмору весьма ядовитым.
Кальдаку всегда было интересно выяснить для себя природу этого остроумия. Он хотел узнать, врождённая ли это черта с’ванов или благоприобретённая в целях выживания? Эта раса славилась своим интеллектом и умелой колонизацией новых миров. И, однако, несмотря на это, массудам или гивистамам, при желании, ничего не стоило бы перебить физически всех с’ванов до единого.
Подобные размышления напомнили ему предупреждение Соливик о том, что во время полёта он будет слишком занят улаживанием споров между членами команды и просто не останется времени на что-либо личное. Ну, что ж, по крайней мере с кораблём не возникало никаких проблем. Это было технологическое чудо, вобравшее в себя все самые последние достижения науки Узора. И поскольку судно не строилось специально, как военный корабль узкого назначения, в нём можно было найти много места для отдыха и ниш, в которых удобно было предаваться философским размышлениям. Корабль действительно был необычайно просторный. На нём нашлось немало прохладных и влажных помещений с сумрачным освещением, которое было так по вкусу гивистамам, что при этом ни в коей мере не ущемляло с’ванов, которые не выносили ни холода, ни влажности, ни сумерек. Обычные корабли Узора были рассчитаны на среднего гражданина содружества, – что примерно соответствовало параметрам расы о’о’йанов, – и высокие массуды чувствовали себя там немного не в своей тарелке. На борту экспедиционного корабля и о’о’йанам и массудам было хорошо, ибо каждый имел возможность сесть в кресло, рассчитанное именно на него.
