Ознакомительная версия.
Однако если передо мной поставят тарелку с так-сяк, а самое вкусное в мире будет в соседней комнате, я даже не подниму задницу со стула.
Более того, даже если оно будет на соседнем столе, и тогда не пересяду.
Настоящий мужчина презирает изыски в еде и напитках… хотя, возможно, это во мне говорит трансгуманист, хотя он говорил во мне изначально, но раньше я считал, что настоящий мужчина занимается наукой, а ненастоящие ищут смысл жизни в еде и разновидностях алкоголя, выставляя себя хотя бы в этом деле знатоками, раз уж в остальном ничтожества, хотя признаваться в таком не хотят даже себе.
– Что-то не совсем? – спросила она, чуткая, как все близкие к природе существа.
– Все так, – ответил я вежливо. – Город роскошен, женщины здесь ого, богатства о-го-го, вообще все так экзотично, и весьма, что даже как-то да, ты права, это же Эмираты, что еще скажешь, Восток есть Восток, дело тонкое, даже халва отсюда…
Она поморщилась.
– Репетируешь, как будешь отчитываться?
Мы перешли улицу, я открыл перед нею дверь. Эсфирь мимо меня прошествовала величественная и вместе с тем по-восточному женственная, как Жасмин, я даже уловил аромат духов, не заметил, когда это успела подновиться в дороге.
Харчевня оказалась вполне приличным кафе, хотя и в восточном колорите, но если не обращать на орнамент внимания, то все эти заведения, как и женщины, одинаковы. Разными их делает только наше желание видеть разнообразие, которое якобы делает нас самих богаче в духовном плане.
Насчет духовного богатства вообще-то очень удобно. Можно щеголять им, даже не зная, что это, но все равно хрен кто придерется. Чтобы придраться, нужно знать, к чему придираться.
Народ поглядывает в нашу сторону внимательно, Эсфирь хоть и выглядит как легендарная Жасмин, однако держится с предельной скромностью, хотя к европейским женщинам требования в арабских странах, особенно в Эмиратах, столице мира туризма, снижены.
Хозяин, немолодой грузный мужчина с аккуратно подстриженной бородкой, приблизился неспешно, медленно и с достоинством поклонился.
– Приветствую вас, дорогой гость… Проголодались или просто зашли отдохнуть?
– Проголодался, – ответил я честно. – Неплохо бы перекусить мне и моей женщине… Нет-нет, меню не нужно. Просто принесите нам то, что у вас готовят лучше всего… и что насытит здорового мужчину и здоровую женщину.
Он улыбнулся, кивнул.
– Вы сделали самый правильный выбор.
На Эсфирь бросил внимательный и оценивающий взгляд, как опытный врач на пациента, что с первого взгляда распознает больной желудок или никудышную печень, но Эсфирь выглядит как жена Гарун-аль-Рашида, молодая, роскошная и блещущая здоровьем.
Вообще-то нет человека, который отличит арабскую женщину от еврейской, это по мне сразу видно европейца, потому и для нее постарается, а то не просто постарается, а расстарается…
Я прогнал настойчивый зов просмотреть последние данные экспериментов в Колумбийском институте, только что закончили уникальную операцию на генах долгожителя, смелая попытка убрать старение, вернее, одну из причин, повернулся к Эсфирь.
– Ну, Фатима, заказать что-то особое или слопаешь что дадут?
– Слопаю, – буркнула она тихонько. – Ненавижу, когда Фатимой называешь!
– А что, прекрасное имя…
– Да, – огрызнулась она тихонько и приветливо улыбнулась поглядывающим на нее мужчинам, – но в твоей промерзлой и насквозь протунгусенной стране его взяли только для анекдотов… Закажи еще и пирожные, в этом квартале их делают по старинным рецептам.
– По старинным, – повторил я. – Для меня это не похвала, а наоборот, ну да ладно, ты ж у нас старинная.
Она бросила взгляд искоса.
– Это оскорбление? Я старая?
– Любишь старину, – уточнил я. – А это значит, у меня шансов нет, я же человек будущего.
– Да ладно, – сказала она с великодушной небрежностью, – шансы есть, все же малость помог…
Я отмахнулся:
– Не стоит благодарности.
Она спросила язвительно:
– Вот такой ты благородный?
В паузах между репликами я уже заменил мысленно пару генов в своем ДНК и старательно просчитываю сотни разных сценариев развития. Каждый из них дает по тысяче вариантов, никакой суперкомпьютер не проследит до конца за всеми, потому ответил чуточку раздраженно, хотя и шепотом:
– Эсфирь, вообще-то я помогал не тебе и гребаному Израилю, а стабильности в моем мире.
– Ох-ох…
– Потому, – сказал я с нажимом, – так же точно помогу, хоть и с меньшей охотой, Саудовской Аравии. Если, конечно, будут уничтожать террористов и поддерживать порядок в своем регионе. Что и делает, скрепя сердце, Америка.
Она поморщилась.
– Ты груб. Саудиты все равно падут.
– Даже раньше, чем думаешь, – согласился я. – Но не раньше, чем сможем восполнить там вакуум власти и править так же властно и бесправозащитно… А то, спасая раньше времени пару местных крикунов, можно ввергнуть страну в хаос, где погибнут миллионы.
– А тебе их жалко?
– Нет конечно, – ответил я с негодованием, – но в том хаосе можно такие угрозы создать человечеству!..
Она вздохнула, плечи ее чуть опустились.
– Какой ты практичный.
– Я знаю, что прекрасен!
Хозяин появился со стороны кухни лично, в руках бронзовый поднос старинной работы времен благочестивых халифов, от двух блюд поднимается густой пар.
Мои ноздри уловили дразнящий запах зажаренной в специях птицы, Эсфирь шумно вздохнула и вроде бы сглотнула голодные слюнки.
Я сказал с восторгом:
– Уже слышу по аромату!..
Хозяин ответил с довольной улыбкой:
– Это фазаны, их подавали на стол халифу в давние времена. Прошу вас, наслаждайтесь…
Я принял из его рук блюдо, поклонился, он не слуга, а хозяин заведения, по меньшей мере мне равен, я у него в гостях и тоже обязан выказывать знаки внимания и надлежащего уважения.
По лицу Эсфири видел, делаю все правильно, не умаляю и не перегибаю, все идеально сбалансированно.
Медленно работая ножом и вилкой, здесь на Востоке люди не спешат, даже ишаки ходят величавым шагом и тоже делают свою работу с чувством и достоинством, сказал тихонько:
– На юсовскую базу бомбу не доставить.
Она ответила тихо:
– Там такая многоступенчатая защита, будто окопались не на территории союзника, а в захваченном анклаве.
– Как на самом деле и есть, – уточнил я невинно.
Она нахмурилась.
– Это неважно.
– Видишь, – обронил я, – и ты понимаешь…
Она сказала сердито:
– Американцы знают, что их везде в мире рассматривают как врагов, хоть в глаза такое и не говорят.
– Насколько далеко, – поинтересовался я, – там простирается защита баз?
Ознакомительная версия.
