Ознакомительная версия.
– Возможно, я вмешиваюсь не в свое дело… – Интуиция говорила мне, что происходит что-то неладное, дело не в цепи совпадений. – Но не могли бы вы объяснить мне, чем именно вы недовольны? Конкретно каждый.
– Думаю, что скажу сразу за всех, – неожиданно подал голос Студент. – Ты, Аскет, сегодня по лагерю не ходил, поэтому не видел, как люди смотрят на нас. Атмосфера лагеря изменилась. Здесь в основном собраны бойцы – люди опытные. Некоторые уже Гнезд пять прошли. Новички – тоже профи, не в одной горячей точке воевали. Им сказали: есть враг, с которым надо драться, враг сильный, опасный. Ты знаешь, как мы раньше ходили на штурмы? В первой волне шло не меньше взвода, всего в операции участвовала минимум рота. Потери были огромными. В Оймяконе до сих пор есть четырехуровневое Гнездо, самое большое в стране, штурмовать его начинало две тысячи человек. Взяли три яруса, потеряли половину людей, сейчас все, что мы можем, это не пускать тварей из глубины на поверхность. Таких потерь не было даже в Чечне.
Люди шли в Гнездо, зная, что больше некому, и вернуться шансов мало. При самом благоприятном раскладе погибал каждый пятый – мы уже смирились с потерями. И вот приезжают семь каких-то пацанов, берут группу поддержки и без потерь зачищают два яруса. Это хорошо, здорово, замечательно! Теперь не надо самим идти вниз, не надо рисковать своей головой. А с другой стороны, кто мы такие? Знакомые парни, от которых теперь неизвестно чего ждать. Люди не понимают, с чем столкнулись. В Гнезде все просто – вот враг, его надо убить, а мы? Что мы можем? Если мы всемером почти зачистили Гнездо, то что будет, когда нас станет больше? Они благодарны нам, но они боятся.
К тому же, им обидно. Они проливали кровь, надрывались, теряли друзей, потом пришла маленькая кучка людей – и с легкостью сделала их работу. Да, мы-то знаем, чего нам стоит эта «легкость», но постороннему же не объяснишь.
Есть и другая крайность. Представь: во время разговора с кем-то знакомым вокруг тебя медленно появляются люди, их становится все больше, они рассматривают тебя блестящими глазами, слушают разговоры. Ты пытаешься понять, чего им надо, спрашиваешь об этом… Короче, в основном это научники, для которых ты – что-то вроде призового хряка, но есть и единичные случаи отношения иного рода. На меня некоторые смотрели так, словно я ангел, спустившийся с неба карать нечестивых. Поверь, такое поклонение очень быстро надоедает и начинает пугать. – Студент устало потер лицо. После его рассказа в палатке установилась напряженная тишина.
– Я полагаю, это временно: скоро первоначальный эффект пройдет. Наши кураторы наверняка уже заметили изменения в поведении окружающих и что-нибудь сделают. Скорее всего, расскажут подробно о наших возможностях – так сказать, проведут разъяснительную работу. Но сейчас ходить по лагерю… неприятно. Если не веришь, сам попробуй.
Чтобы убедиться в правдивости его слов, мне не потребовалось обшаривать лагерь. Едва я вылез из палатки, как сразу почувствовал чужое наблюдение. На меня смотрели с разными эмоциями, все время короткой прогулки я находился в центре внимания окружающих. Требовалось мнение постороннего наблюдателя. На такую роль подходили двое – Чижов и Даниил. Чижов о чем-то ругался со штабными, Даниил с утра пропадал в Гнезде – на втором ярусе он нашел нечто вроде травки с интересными способностями. Слово «травка» плохо описывало это полуживотное-полурастение, но воздействие вызывало действительно наркоманское.
Согласно инструкции, вход в Гнездо без сопровождающих, числом не менее пяти человек, был строго запрещен, однако при виде меча у бедра часовые не сделали никакой попытки задержать меня. В принципе, они всегда могут сказать, что я вошел вместе с научниками, они прошли незадолго до меня… И тем не менее. Так я и ходил, искал Даниила, пока не нашел его в дальнем коридоре, проделывающего странные манипуляции над комком чего-то скользкого.
– Ты уверен, что эта штука не ядовита? – Руки у него были без перчаток.
– Не, все проверено. Наоборот, она стимулирует энергетику. Кусок такой проглотил – и можешь три дня не есть. Если не стошнит, я имею в виду. Потом, правда, придется отъедаться сильно. Хочешь, попробуй.
Он протянул мне «нечто», но рука застыла в воздухе. Едва войдя в Гнездо, я окружил себя Невидимой броней. При штурме я бы навесил еще и Пыльный шлем, но этот знак снижает чувствительность, слабые же ментальные воздействия уцелевших чужаков мне не страшны.
– Спасибо, воздержусь. Вообще-то я хотел с тобой поговорить, но разговор потребует некоторого времени. Ты скоро освободишься?
– Да я почти закончил. Что-то случилось?
– Пока что нет. Мне просто нужен взгляд со стороны.
Парень пожал плечами:
– Давай пройдемся ко входу в камеру, по пути можем поговорить. – Он оглядел остальных в своей группе. – Сейчас узнаем, кто здесь закончил, возьмем сопровождение – и пойдем.
– Я поговорю с охраной, понаблюдай за разговором.
Я подошел к командующему охранением лейтенанту:
– Прошу прощения. – Навыки гражданской жизни до сих пор не вытравились из меня, разговаривать по уставу никак не удавалось. – Вы не могли бы выделить нам пару бойцов дойти до поста? Остальные ученые еще долго будут заняты, а нас поджимает время.
– Пару бойцов? И что вы будете делать, если напоретесь на какую-нибудь затаившуюся тварь с этой парой бойцов?
– Попрошу их помочь, если потребуется.
Офицер только сейчас заметил, как я одет, и пристегнутый к поясу меч. Челюсти его сжались:
– Я не могу выделить вам людей, а передвигаться без сопровождения запрещено. Подождите, пока соберется еще несколько человек.
Я кивнул и отошел в сторону: дальше продолжать разговор не имело смысла. Полагаю, Даниил видел достаточно. Он тоже псион, должен заметить – аура у лейтенанта полыхала достаточно красноречиво.
– Что ты скажешь о реакции лейтенанта?
– Нормальная реакция, я бы тоже тебе отказал. Если с каждым, кто хочет уйти, отправлять сопровождение, у него подчиненных не останется. Отправлять-то надо минимум пятерых. В конце концов, приказ есть приказ.
– С этим я не спорю. Меня интересует иное. Ты обратил внимание, как он отреагировал, когда узнал, что я псион, зачищавший этот ярус?
– В народе вас называют ведьмаками. Вообще всех псионов – магами или колдунами, а вас ведьмаками. Я понял, о чем ты. – Даниил постоял, обдумывая увиденное. – Это типичная реакция?
– Не совсем. По словам моих друзей, при общении заметна либо скрытая агрессия, либо той или иной степени экзальтированный восторг. Представители вашей братии склонны видеть в нас инструмент, или творение, но не относятся к нам как к личностям. Мне не доводилось ощущать на себе такое отношение, но подозреваю, что быть в глазах окружающих одушевленным Терминатором неприятно.
Ознакомительная версия.
