Наконец титанитовый щит, закрывавший передний иллюминатор, с грохотом поехал вниз. Вначале в образовавшуюся щель брызнул красноватый свет, показавшийся после полумрака рубки невыносимо ярким. Лишь через минуту—другую путешественники смогли оценить открывшуюся панораму.
Корабль несся на высоте нескольких километров. Внизу под ними, насколько хватало взгляда, раскинулась поверхность незнакомой планеты.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗА ГРАНЬЮ СУДЬБЫ
Испытание ТМ-генератора закончилось неудачей. Собственно, произошел полный провал. Мартисон понял это по застывшим лицам людей, покидающих зал. Слишком велика была цена поражения, ибо она означала для них гибель, падение последнего бастиона человеческой расы, еще стоящего на пути захвата…
ТМ-генератор возвышался посреди зала в переплетении энергетических и информационных линий. Техники, обслуживавшие эксперимент, по просьбе Мартисона покинули зал.
Прежде всего, это его личное поражение. Это он — известный всей федерации ученый, на исследования которого были выделены огромные средства и энергетические ресурсы, это он лично оказался несостоятельным, обманул ожидания и надежды тысяч людей Возможно, так случилось потому, что практический результат для него всегда оставался на втором плане и гораздо важнее казался сам процесс проникновения в глубины неисследованного, в область чистой теории.
Что могло быть более увлекательным, более захватывающим, чем охота за фактическими данными, способными подтвердить красивую, логически стройную и математически безупречно обоснованную теорию?
Именно таким и должен был стать неудавшийся эксперимент. Он хотел доказать существование материального мира за той гранью времени, которая в обиходе называлась настоящим, сиюминутностью, жизнью, если угодно…
Мартисон пытался в своих работах рассчитать длительность неуловимого мгновения, когда будущее уже наступило, но еще не успело превратиться в прошлое, той тонкой пленочки на поверхности временной волны, вместе с которой вот уже миллионы лет катится против течения временного потока из прошлого в будущее жизнь…
Имела ли его теория хоть какое-то отношение к захвату? К тому сверхоружию, что надеялись получить из его рук военные инженеры? Или хотя бы к решению загадки самого метода захвата?
Этого он не знал, и, если быть совершенно честным, это его почти не интересовало. Гораздо важнее, в тысячи раз увлекательней и значительней казалась возможность проникновения, пусть пока чисто теоретически, хотя бы на долю микросекунды вперед, во временной мир, лежащий перед катящейся волной настоящего.
О том, что такой мир существовал не только в его воображении, свидетельствовали многочисленные факты прорыва человеческого сознания в отдаленное будущее, позволяющие в отдельных случаях в мельчайших деталях предсказать грядущее событие… Взять, например, пророчества Нострадамуса или апокалипсис Иоанна Богослова.
Есть сотни других, не таких громких свидетельств, происходивших со многими людьми в их повседневной жизни. Вещие сны, гадания на картах, картины сновидений, воплощавшиеся наяву по прошествии какого-то времени… События, словно предначертанные чьей-то невидимой рукой…
Мартисон дерзнул проникнуть в недра этого плана судьбы, и наказание за его гордыню не замедлило последовать. Он предчувствовал, что за подобную дерзость придется заплатить очень высокую цену, и по опыту знал, что его предчувствиям такого рода суждено сбываться.
Ну что же, он был готов к расплате. Но прежде должно было произойти само событие.
Так что же все-таки случилось? Вернее, почему ничего не случилось?
Вначале все шло в соответствии с расчетами. Включились энергетические каналы реакторов, расположенных глубоко в подземных штольнях под зданием института, и перебросили реки сконцентрированной энергии на накопители ТМ-генератора. Затем заработал и сам генератор — его заунывный, подавляющий все остальные звуки гул невозможно было спутать ни с каким другим звуком. От него стыла кровь в жилах, и мороз продирал по коже.
Сразу вслед за тоскливым воплем самого генератора, или, точнее, одновременно с его возникновением, в пространство был выброшен сконцентрированный сгусток энергии мощностью в десятки гигаватт… Неоновые столбики индикаторов на долю секунды коснулись заветных отметок и сразу же, рывком, откатились назад.
Мартисону показалось даже, что в это мгновение изменились очертания самого генератора. Смазались, стали нерезкими… Скорее всего причину этого явления следовало искать в вибрации. В мелкой зудящей дрожи, сменявшей октаву за октавой по мере накопления мощности и перешедшей в конце концов в комариный писк, в недоступный человеческому уху диапазон…
Изменения очертаний генератора никто не заметил… Хотя при таком напряжении энергетического поля, сопровождавшегося ультразвуковой вибрацией, нельзя было полагаться на наблюдения очевидцев. А приборы не зарегистрировали ничего… Во всяком случае, ничего существенного…
Сколько раз уже так бывало, когда техника отставала от задачи эксперимента, будучи не в состоянии уловить тончайшие изменения материи, и раз за разом, от эксперимента к эксперименту, приходилось доводить, подтягивать саму технику. У Мартисона не будет подобной возможности. Слишком дорого обошлись испытания. Слишком велики были ожидания и слишком сильно разочарование…
«Так почему же все-таки ничего не произошло?» — в который уж раз спросил он себя. Марти-сон встал и подошел к передаточной камере генератора. На серой стальной плите в беспорядке громоздилась куча предметов. Они не собирались в это первое испытание проверять возможность переброски массы.
Важно было установить хотя бы сам факт передачи, тем не менее в последний момент площадку все же завалили разным барахлом. Так, на всякий случай…
В конце концов, в каждом живет мальчишка, и надежда на чудо неистребима… Если бы прорыв удался, на какое-то время все эти предметы должны были бы исчезнуть из настоящего, превратившись затем в бесценные сувениры… Но они не исчезли, и передаточный фиксометр застыл на нуле…
Интуитивно Мартисон чувствовал, что эксперимент прошел неправильно. Куда, к примеру, Делись сотни гигаватт, выброшенные накопителями в пространство? Не могли же они исчезнуть бесследно! Ведь если передача не произошла, мгновенное выделение такого количества энергии должно было сопровождаться сильнейшим взрывом…
«Ваше счастье, — сказал руководитель центра, академик Амостин, — что не было взрыва!» И самое непонятное во всей этой истории как раз, почему его не было.
