Евгений Истомин - Архангелы: Битва за Землю

— Звучит парадоксально, — пробормотала Вера. — Насколько я знаю, у животных понятия денег нет.

Когда Грассатор начинал вот так говорить о человечестве, ей становилось не по себе.

— И тем не менее. Он говорил, что, насколько конкретный человек и человечество в целом зависит от денег, настолько это начало преобладает. Он думал, что раскроет природу этой привязанности, и тогда мы сможем решить, как с ней бороться. Однако чем дольше Крез носился со своей идеей, тем сильнее увязал в ней. Он научился с легкостью добывать деньги, научился их тратить, но разучился без них обходиться. Через какое-то время он стал для нас чужим и непонятным. Мы перестали видеться с ним, но никогда не пеняли ему ни на что, ведь, в конце концов, и сами временами пользовались его счетом, когда проще и безопаснее было за что-то заплатить, чтобы не вызывать лишних подозрений.

— Тот самый счет, о котором ты говорил?

— Да, у всех нас есть доступ к нему. Крез знает — что-то произошло, но ничего не предпринимает. Я должен встретиться с ним и все рассказать, предупредить.

— Ты опасаешься, что Экзукатор может убить и его?

— Да. Но еще меня беспокоит то, что они могут договориться. Слишком схожи их взгляды на людей. Чем более зависимым становится Крез, тем яростнее ненавидит он эту черту у других. Старая история. И обычная для людей.

— Договориться? Даже после того, что сделал этот убийца?

Грассатор пожал плечами:

— Подлость, как и добродетель, может объявиться даже с неожиданной стороны, что уж говорить, когда ее ожидаешь.

Вера глянула на монитор ноутбука. Среди испанских слов она узнала лишь одно название — Коста-Рика.

— Итак, ты направляешься в Коста-Рику, — констатировала девушка.

— Да. У Креза там особняк в бухте Дрейка. Уже лет триста. Он не любитель путешествий.

— Я с тобой.

Грассатор поднял на нее взгляд, лицо его было очень серьезным.

— Я догадывался, что ты это скажешь. Боялся и надеялся.

— Это мое решение. Обдуманное. Не рассказывай мне про опасности и все остальное. Если не хочешь меня брать с собой, если я буду мешать, то просто скажи — нет, но не изображай заботу о моей безопасности. Я знаю, на что иду.

— Ее и изображать не нужно. Это действительно опасно.

— Если кто-то и рискует, то только я сама и только собой. К тому же, если ты помнишь, вдвоем у нас лучше получается бороться с этим подонком. Мне бы еще немного подучиться стрельбе и…

Грассатор встал, закинул на плечо сумку, взял ноутбук под мышку.

— Наш самолет. Идем.

Африканская ночь, точно незримый оркестр, наигрывала свою коронную композицию, в которой заглавную партию, как всегда, выдавали неутомимые сверчки, однако здесь, в пригороде, к ней также примешивались чужеродные звуки цивилизации.

Гидеон Хабе обернулся к своим соратникам — из-за черной кожи их лица сейчас трудно было разглядеть, как, наверное, и его, лишь разноцветные одежды выдавали два десятка людей, медленно двигавшихся по улице. Столица Зимбабве город Хараре спал сном беспокойным, так что нужно было действовать осторожно.

Сон — одна из последних радостей, оставшихся у сограждан Гидеона в его стране, где цены вырастают в два раза за двадцать четыре часа. Впрочем, хотя бы и в три, денег-то все равно нет практически ни у кого. Ни денег, ни работы, ни будущего. Так было, и Гидеон думал, что так будет всегда.

Но теперь все изменилось. Небеса обратили взор на его измученный народ и послали Ангела. Гидеон видел Его, говорил с Ним, внимал Ему всей душой. Теперь он знал, что должен делать, знал, что беды его страны позади. Но путь к Свету и Благоденствию нелегок, он пролегает через толпы невежд и предателей, втоптавших его народ в грязь.

Их было около полусотни — тех, кто видел и говорил, они рассказывали людям правду, они поселяли в души надежду, которая теперь горела в их собственных сердцах. И вот их — тысячи. Сам Гидеон Хабе в столице направил к Свету не меньше двух тысяч соотечественников.

И теперь пришло время действовать, как он, Гидеон Хабе, лично обещал Ангелу, Посланнику Небес. Первое июня. Два часа ночи. Да, именно так, как и обещал. Гидеон разбил свою паству на множество маленьких групп и сам встал во главе одной из них. Он лично поведет людей в бой.

Остановившись перед выходом на широкую улицу, Гидеон переложил старенький АК-47 в левую руку, а правую вытер о штаны. Ладони потели — еще бы, в конце концов, полгода назад, прежде чем стать избранным Небесами, он был всего лишь рабочим ткацкой фабрики, которая, впрочем, прикрылась еще раньше, чем он с нее ушел. Из автомата стрелял всего пару раз, а людей так вообще никогда не убивал. Но это неважно, его руки укрепит и направит Провидение, в этом он не сомневался.

Первоначальная цель их группы — небольшой полицейский участок — располагалась на другом конце улицы, на первых двух этажах пятиэтажного здания. Некоторые окна были темны, в других горел свет, что и неудивительно для полицейского участка. Сколько там людей? Пять? Десять? В любом случае неожиданность и помощь Небес сделают свое дело.

Где-то вдалеке послышалась отчаянная автоматная стрельба. Гидеон выругался, глянул на часы — какая-то группа начала раньше времени, а это может всполошить полицию. Передернув затвор, он ринулся вперед, слыша за собой топот остальных.

Он уже подбегал к дверям, когда те распахнулись и в проеме появился полицейский, встревоженный далекой стрельбой. Не думая ни секунды, Гидеон нажал на спусковой крючок. Автомат трепыхнулся в его руках пойманной птицей. На светло-зеленой рубашке полицейского бутонами расцвели темные пятна, и он рухнул.

Заорав что-то нечленораздельное, Гидеон Хабе ворвался в участок, отчаянно всаживая короткие очереди по сторонам. Кто-то завизжал, взметнулись листы бумаги, громко лопнул экран компьютерного монитора, роняя стулья, повалилась на пол застреленная женщина. Наконец затвор автомата беспомощно щелкнул, подсказывая, что магазин пуст. Трясущимися руками Гидеон отстегнул рожок.

Теперь кричали все, отовсюду и одновременно. Замешкавшегося Гидеона то и дело толкали вбегающие в помещение соратники, но он не замечал этого, а лишь упорно пытался приладить к автомату новый магазин. В какой-то момент некая внутренняя тревога заставила Гидеона поднять глаза. В проеме приоткрытой двери туалета он увидел толстого полицейского с испуганным взглядом. И дуло пистолета. Отдельный выстрел потонул в общей вакханалии звуков.

Избранный Небесами Гидеон Хабе, последователь Света, упал с простреленной головой неподалеку от убитой им женщины, мертвой хваткой он по-прежнему сжимал так и не прицепленный рожок автомата.