— Где бы его найти? — задал Киношита риторический вопрос.
— Понятия не имею, — бесстрастно ответил Найтхаук. — Надеюсь, он защитит и меня, когда окажется здесь.
Сара смотрела ему в глаза.
— Я уже говорила, но могу и повторить: вам защитник ни к чему.
— Рано или поздно он требуется всем, — последовал ответ.
— Эй, Сара, дадут нам кофе? — спросил один из парней, сидевших за другим столиком. Сара молча повернулась к нему.
— Пожалуйста, — торопливо добавил он.
— Сейчас принесу. — Она вскочила и исчезла на кухне.
— Ну? — спросил Киношита.
— Что — ну?
— Хотите, чтобы я все вам растолковал?
— Я слишком стар, чтобы идти в шерифы. Эта планета найдет себе другого спасителя.
— А она?
— Она мне нравится. Умная и независимая. — Он помолчал. — Думаю, мы задержимся в городе на несколько дней, чтобы я мог приглядеться к ней. На всякий случай.
— Но на работу вы устраиваться не будете.
— Я уже больше ста лет не играю в герои.
— Это точно.
— Будь уверен.
В этой битве тебе не победить, думал Киношита. Отрицай это сколько хочешь, но ты по-прежнему Вдоводел. Вот почему ты и хочешь остаться в этом городе… вот почему, как это ни странно, и я хочу здесь остаться.
— Одну вижу, — прошептал Найтхаук.
— Где? — Сара, следовавшая за ним по тропе, вьющейся меж высоких деревьев, поднесла бинокль к глазам, посмотрела в указанном им направлении.
— На верхней ветке. Серебряная, чуть ли не фосфоресцирующая. Посмотри (они еще вечером перешли на «ты»), как она сверкает под лучами солнца.
— Да, вижу. Потрясающе! — Она опустила бинокль, повернулась к Найтхауку. — Ты все видишь невооруженным глазом? Фантастика!
— Зрение у меня хорошее.
— Не просто хорошее — феноменальное. Особенно для мужчины за пятьдесят.
— Ты мне льстишь.
— Правда? А сколько тебе лет, Джефферсон?
Найтхаук усмехнулся:
— Все зависит от того, как считать.
— Я чувствую, что за твоими словами стоит любопытная история.
— Когда-нибудь я тебе ее расскажу. — Он вскинул глаза на дерево. — И как называется эта птица?
— По большому счету, это вовсе не птица.
— Правда?
— Птицы только на Земле. А это — летающее животное. Но выглядит оно, как птица, ведет себя, как птица, поэтому я и зову его птицей.
— Логично. И как она называется?
— Практически все они еще не имеют названий. На Перекати-Поле изучение птиц не самое популярное занятие. — Она помолчала. — Я думаю, у тебя есть полное право назвать ее, как тебе того хочется.
— Название у меня есть — Серебряная Сара.
— Я польщена, — внезапно она улыбнулась. — Знаешь, если бы я отрастила волосы, они были бы такого же цвета.
— Так почему не отращиваешь?
— Длинные светлые волосы навевают мысли о молодости.
— И что такого?
— Разве ты не хочешь снова стать молодым?
Найтхаук покачал головой:
— Лучше быть старым и живым. На кладбищах полным-полно молодых и глупых.
— Готова спорить, что многих из них отправил туда ты.
— С чего ты это взяла?
— Догадалась. — Она перекинула в другую руку корзинку с ленчем. — Может, я и не права. Вроде бы я знаю большинство знаменитых киллеров Внутреннего Пограничья, хороших и плохих, но тебя раньше не встречала. Фамилия уж больно знакомая, но никак не могу понять, где я могла ее слышать.
— Это неудивительно. Ты родилась на сто лет позже.
— Не понимаю.
— Сто двенадцать лет назад я лег поспать. И проснулся совсем недавно, не прошло и полгода.
Сара с любопытством посмотрела на него:
— Тебя заморозили?
— Да.
Ее глаза широко раскрылись.
— На Делуросе?
Он кивнул.
— Господи… так ты — он!
— Возможно.
— Ты — Вдоводел! Настоящий Вдоводел! — затараторила она. — Я слышала слухи, легенды, что ты подцепил какую-то ужасную болезнь и тебя заморозили до того времени, пока ее научатся излечивать, но подробностей никто не знал. Подсознательно я узнала тебя, как только увидела! Узнала! — Она рассмеялась, покачала головой. — Что же это я, трещу как сорока. Извини.
— Ты не боишься быть с Вдоводелом?
— Он всегда боролся за правое дело, — ответила она.
— Иногда ради этого приходилось вести себя дурно.
— Добро должно быть с кулаками. Ты был лучшим слугой закона и охотником за головами.
— В далеком прошлом. До твоего рождения. Черт, до рождения твоих бабушек и дедушек. А теперь я старик, который хочет наблюдать за птичками и читать книги, до которых раньше не дошли руки.
— Ты можешь сказать мне правду, Джефферсон. — Она смотрела ему в глаза. — Я на твоей стороне. Ты здесь для того, чтобы разобраться с наркоторговцами, не так ли?
Он покачал головой:
— Отнюдь. До встречи с тобой я не имел о них ни малейшего понятия.
— Неужели?
— Можешь мне поверить. А почему ты на них донесла? Они бы тебя не трогали, если бы ты не высунулась.
— Мой сын стал наркоманом. Жевал семена альфанеллы. Чуть не умер. Когда я узнала, где он берет семена, я натравила на них полицию. — Она посмотрела на Найтхаука. — И натравлю снова.
— Ты же знала, что они попытаются рассчитаться с тобой.
— Я надеялась, что полиция возьмет их всех, — ответила Сара. — Но я нисколько не сожалею о том, что сделала.
— Большинство людей сначала думают о последствиях, — философски заметил Найтхаук.
— Это их проблема.
— И сколько тут наркоторговцев?
— Кто знает? Пять, десять, двадцать. Они нанимают киллеров по всему Пограничью. — Сара сухо улыбнулась. — И щедро платят.
— Может, Вдоводел сможет тебе помочь?
— В этом нет необходимости. Ты прилетел сюда по своим делам, а я их не боюсь.
— Я восхищен твоей смелостью. Но она не делает тебе чести. Если человек в здравом уме, он не будет выходить на бой с двадцатью противниками.
— Ты выходил.
Найтхаук улыбнулся.
— Есть много людей, которые поклялись бы, что с головой у меня далеко не все в порядке. — Улыбка исчезла. — Кроме того, такая у меня была работа. А у тебя — нет.
— Здесь мой дом. Убегать я не собираюсь.
— Никто тебе этого не предлагает. Я лишь подумал, что помощь тебе не помешает.
— Я благодарю тебя за предложение, но ответ будет тем же — нет, — решительно заявила Сара. — Им нужна я, я сама и буду с этим разбираться.
— Как скажешь. — Найтхаук двинулся дальше, выискивая птичек. — Смотри, вон еще одна. По левую руку. С ярко-красными перышками.
— Я знаю, о чем ты думаешь.
— Я думаю: если она не понизит голоса, то наверняка спугнет пичужку.
— Ты думаешь, что нет нужды мне противоречить, потому что, если наркоторговцы таки появятся, ты меня защитишь.
