замолчал, видя как помрачнели остальные. Переспросил:
— Чего?
Его отец буркнул:
— У каждого из нас есть то, на что Ирмай может надавить, сын, а уж у Нумеро теперь есть то, ради чего Ирмай может отбросить честь полностью.
Темноволосый Узир мрачно добавил:
— А ещё Нумеро не было в зале. Ирмай, конечно, шипел, но кто знает, не его ли люди перевстрели Нумеро и...
Он многозначительно замолчал, обвёл взглядом остальных.
Патио стукнул кулаком по камню трибуны:
— Его жадность не знает границ. Все помнят, как в этом году для Парро тяжело прошли Игры? — увидев кивки собеседников, он продолжил. — Тогда я добавлю, что не верю, будто жребий мог из раза в раз так неудачно выпадать.
— Намекаешь, что Ирмай подправил жребий?
— Намекаю? Прямо говорю вам об этом — не было ни одной схватки, где Парро бы выпали бои с теми, кто не состоит в нашем союзе. Да и у Нумеро их было многовато. Ирмай нашими же руками делает нас слабей, он спит и мечтает ополовинить Малые дома и наградить их землями верных ему.
Патио зло рассмеялся:
— Кто из них был вернее ему, чем Нумеро? И что он получил в итоге?
Узир опустил узкую, с четырьмя пальцами, ладонь на меч:
— Но почему же молчит сам Нумеро?
Патио покачал головой:
— Он не молчит. Подходил ко мне утром.
Суок удивлённо хмыкнул:
— И ко мне. Вспоминал прошлое за вином, странно шутил.
Патио кивнул:
— Он хотел узнать, насколько союз Малых домов верен договору.
Узир отрезал:
— Полностью верен!
Остальные мрачно кивнули, подтверждая. Патио припечатал:
— Тогда ещё ничего не закончилось. Ждём третьего боя. Если Ирмай думает, будто его Вораз уже выиграли, то он ошибается, я верю в сына Нумеро. Расходимся. Пробегитесь по трибунам, пусть союз будет готов.
Узир, который всё так же держал руку на мече, огладил рукоять:
— Насколько готов?
Патио помолчал, глухо ответил:
— Видят Хранители, не вовремя всё это затеял Ирмай, не в такое время нам идти против законов, Реол у границ. Но...
Отец Суока многозначительно переспросил:
— Но?
Патио отёр лицо, тяжело вздохнул:
— Не знаю. Я всё же не глава союза. Поглядим, как всё обернётся внизу, что решит Ирмай и, что важней всего, что скажет нам Нумеро. Всё же мы готовились не к такому.
Оказывается, перед воротами находилось большое помещение, где идары готовились к выходу на поле.
Ко мне шагнул идар, на правом плече которого был вышитый орёл. Идар, служащий Дому Хонесто и отказавшийся ради этой службы от своего рода. Как Илиот, адепт внешних техник, что когда-то принадлежал Великому дому Биос, но поклялся на алтаре мне в службе.
Он коротко и неглубоко поклонился мне:
— Ваша милость, если у вас есть слеза Амании, то вы должны её снять. Правила запрещают использовать на Играх и суде заёмную силу, только тот жар души, что дан вам Хранителями на посвящении.
Я молча снял медальон, метнул его Креоду. Очень хотелось увидеть отца, если не поговорить с ним, то хотя бы увидеть его лицо, взгляд, получить подсказку о том, что произошло с ним на поединке.
Но его здесь не было.
— Где отец?
Ко мне шагнул Креод:
— Господин, лекарь сказал, что ему неудобно осматривать его рану здесь. Ничего опасного, — Креод склонился ниже, к моему уху, шепнул. — На всякий случай я отправил с ним людей, один из них Суташ.
Мгновение я думал, не повторить ли мне уловку толстяка и не сходить ли к отцу, поглядеть, как перевязывают его раны, но затем отказался от этой мысли.
Кивнув Креоду, я шагнул к воротам, замер перед ними в ожидании.
Не знаю, как там Идао на той стороне поля, за такими же воротами, но я не волновался. В конце концов, сколько раз впереди меня ожидала неизвестность? Трудно сосчитать. Начиная от моей вылазки в детстве за бандитами, пришедшими на наши выселки, заканчивая встречей с древними королями в Ожерелье. Что мне эта схватка?
А горн здесь слышно очень даже неплохо.
Створки дрогнули, открываясь, идар-служитель вполголоса сообщил очевидное:
— Ваша милость, выходите.
А вот отыскать матушку удалось не сразу. И это несмотря на острое зрение, достойное любого Великого паладина и то, что я приблизительно понимал, куда глядеть. Налево и почти точно по центру стороны.
Как матушка бледна.
Справа ложа Великого дома Хонесто. Сам владетель, видимо, его жена, наследник. Их я уже видел и до этого. О чём-то переговариваются. Но вот за ними, у лестницы, что ведёт на ложу, отсюда видно и новое лицо. Хасок. Тоже бледен, на щеке горит метка Предка Химедо. Едва наши взгляды встретились, я коротко кивнул.
И отвернулся.
Двадцать шагов до Идао.
Десять шагов.
Я остановился. Точно так же, как и мой противник. Одновременно мы достали и мечи из ножен.
— Пусть судебный поединок начнётся. Раз. Два. Три. Бейтесь!
Меч рассёк воздух, заставляя его расступиться со своего пути.
Первое движение. Второе. Третье.
В воздухе вспыхнули на миг голубые росчерки, сплетясь в первое из умений меча.
Дождь ледяных осколков.
В пяти канах над нами вспыхнули голубые искры, налились светом, резко выросли, превращаясь в полупрозрачные, острые даже на вид ледяные осколки.
Рухнули вниз и вперёд.
Я ухмыльнулся. Умение Идао соткалось на долю мига позже. Может быть, простолюдины и не уловили бы этой малой разницы, увидели бы рождение умения одновременно, но не я. Умения столкнулись на шаг ближе к Идао, чем ко мне. В четырёх шагах от него и в шести шагах от меня.
И вот это то, что может заметить каждый, у кого есть глаза.
Влево и вниз, выпад вперёд, развернуть клинок, заставляя воздух стонать, а лезвие меча вибрировать, вправо.
Шаг вперёд.
Я ни на секунду не прекращал сплетать вязь движений пути меча.
Покров.
Вокруг меня соткалась защита из сотен кружащих ледяных игл.
Ветер ледяной стужи.
Из кончика клинка хлынули десятки его образов. Голубых, холодных даже на вид. Смели со своего пути чужой Дождь ледяных осколков, ударили в чужой Покров, перемалывая его иглы, заставляя сферу Покрова истончаться и стягиваться в одно место, защищая Идао.
Отличный момент для того, чтобы ударить ему в спину Дождём или Стеной клинков. Если бы Ветер клинков не требовал удержания. За мощь нужно платить, а я ещё не Клинок.
Но пока
