И в конце ее был Йон в венке из донника, улыбающийся и счастливый.
Грянули песни. Зазвучала музыка.
Йон протянул Лили руку.
— Ничего, что я выбрал тебя? — спросил виновато, с трудом перекрикивая шум.
— Ладно уж… — хмуро отозвалась Лили и села рядом с ним на место, положенное леди Майи.
— Тебе тут не нравится? — спросил ее Йон, наклонившись к самому уху. — Давай сбежим отсюда?
— Давай. — Лили покосилась на родителей и соседей, увлеченных танцами.
До новоиспеченных лорда и леди никому уже не было дела.
Дождавшись новых волн праздника, более яростных, стремительных громких, они улизнули, оставив плетеные троны пустовать. Пронеслись вихрем через ручеек из множества рук, бросились в разные стороны зайцами, потом снова встретились и помчались со всех ног к реке.
Там было тихо и безветренно.
Спокойно.
Лили и Йон просидели там до самого конца гуляний, пока все не угомонились и не разошлись по домам…
Вернулись в три часа ночи, разошлись по своим комнатам и легли спать.
А через пару дней после праздника Иханна с сыном уехали.
После этого Лили долго боялась, что к ним снова придет в гости Керед-охотник и расскажет новости…
Он пришел, но вещал только о том, как его пасеку разорил медведь.
И Лили сразу стало спокойнее.
Глава 14. Дух
Хати-Йоремуне всегда был самым дальновидным и изобретательным из всех хати. И теперь он радовался успеху своей последней задумки.
А задумал он нечто, что еще ни разу не приходило в голову его собратьям хати — изучить свойства смешанной крови. Многие ошибочно считали, будто хати и люди не могут иметь общих детей, но иногда это правило не работало.
Совсем.
Полукровок рождалось если не много, то вполне достаточно, но о них не принято было говорить. Жизнь их, правда, зачастую висела на волоске. Кто-то рождался слабым или нежизнеспособным — две крови мешались в разных пропорциях и порождали гремучую смесь, отравляющую своего носителя изнутри. Других уничтожали сами же родители, боясь разлада между двумя столь разными народами.
Небожители не любят, когда им в лицо тычут прошлыми ошибками.
Хати-Йоремуне был первым, кто обратил на полукровок внимание. Его заслуживали не все из них — лишь избранные, самородки с верной пропорцией крови.
Распотрошив нескольких таких, Йоремуне углядел в плодах любви столь разных созданий как хати и люди силы, спящие глубоко внутри.
Почти у каждого бастарда, дожившего до рубежа детства и отрочества, имелись такие силы. Но только у некоторых они могли пробудиться и быть задействованы.
Так Йоремуне решился на эксперимент. Он объявил своим подчиненным, что хочет создать гвардию из сильных, послушных и абсолютно новых для этого мира существ. Он знал, что все может не получиться, пойти крахом, и все же рискнул…
На белоснежных плитах дворцового двора стояли теперь перед ним, вытянувшись по стойке смирно, два с лишним десятка полукровок-подростков. Они старательно тянули вверх подбородки и разворачивали узкие, еще не набравшие достаточной шири, плечи, пытаясь казаться выше и мощнее, чем есть на самом деле.
Но Хати-Йоремуне вполне устраивало и то, что есть.
Парни были вполне хороши. Пропорциональные черты лица, чуть вытянутые крупноватые носы, с едва заметной горбинкой, миндалевидные разлетистые глаза и волосы особых, чистых с драгоценным отливом цветов — все выдавало в них примесь кровей духов. Да и по людской линии были они вполне породисты. Конечно! Уж не с простыми селянками проводили небожители свое приятное время…
Помнил Хати-Йоремуне, что в его времена приглашалась в поднебесные чертоги исключительно знать. Да не какая-нибудь там, а все из близкой к царям-королям родни.
Так что вполне хороши его полукровки.
— Как они вам, господин? — поинтересовался Офу, верховный вожак своры верных великому духу воинов-хенке.
— Превосходны, — кивнул ему Йоремуне.
— Можно вас спросить кое о чем, господин?
— Спрашивай.
— Почему только юноши?
— Потому что с ними мне будет легче справиться. Девам в этих краях приходится несладко. Именно поэтому большая часть моих соплеменников, попав сюда, выбрала мужские ипостаси. А женщины… Всегда в подчиненном положении, без возможности решать за себя и жить согласно собственными стремлениям и мечтам — такое существование любого сделает недоверчивым и осторожным. Яростным. Непредсказуемым. Опасным.
— Да уж, незавидная тут у человеческих женщин судьба, — склонил голову Офу. — Если бы мы так скверно относились к собственным сестрам, они бы давно перегрызли наши глотки.
— И все же я нечасто вижу ваших сестер в Куттане и окрестных землях, — заметил хати.
— Мы оберегаем их от людей. От их грязных устоев и привычек.
Глаза хенке гордо сверкнули. Дух же задумчиво потеребил подбородок:
— Вот так, под видом заботы, одни и порабощают других… Впрочем, стоит перевести столь скользкую тему. Итак, что тут у нас?
Хати прошелся туда-сюда вдоль притихшего ряда, внимательно заглянул в каждое лицо, осмотрел с ног до головы каждое тело.
Вдруг кто-то все же не хорош?
С превеликим усердием он отыскивал и отбирал их, кропотливо отсеивая лишний мусор. И теперь, когда селекция, наконец, была завершена, великий дух наслаждался плодами своей работы.
Иногда он хмурился, резко приближался к кому-то из полукровок и осматривал в раздумьях с головы до ног.
Вот этот вот, например? Крайний? Худоват. Хотя, вполне себе масластый. Хорошая кость — большая. Веса он еще наберет. И плечи раскроются — как цветок, распустятся. Это уже заметно, как неестественно широко расходятся они над зажатой пока грудной клеткой…
А взглядом этим тоскливым, с красивой грустинкой, он и вовсе принц. Точно, принц. Принц и есть… Это ведь обещанный мальчишка Иханны. А отец его — кто-то из Эндрюзов. Эти самые Эндрюзы — очень старый род, который когда-то был королевским, но после Ройсы его подвинули…
А парень хорош. Между прочим, уже колдует…
— Господин великий хати! — раздалось вдруг из-за спины.
Йоремуне медленно обернулся, отыскал глазами того, кто
