вот… Дед щурился, смотря немного левее того места, где стоял маг. А хрыч слепой, оказывается.
— Это мы! — сказал Филипп и лук немедля завелся на голос.
— Хто мы?
— Чего тебе надо, старикан? — подал я голос, спрыгивая с плеча волшебника.
— А вы не упыри? — зашамкал губами дед. — Хотя светло ишшо. Значит, разбойники!? Коров увести хотите?
— Успокойся, старый, — сказал я, используя Неудачу. — Все одно сожрут их здесь. Ты сам-то как выжил?
— Я то? — крепко задумался дед.
Старик до того отвлекся, что ненароком расслабили пальцы, отправляя стрелу в полет. Распрямившаяся тетива загудела и темно-коричневое древко закачалось в колене Филиппа. Маг очумело посмотрел на стрелу, а затем издал полный боли рев. Его руки сложились в атакующем жесте — воздух вокруг нас вскипел и подернулся фиолетовым маревом.
Искрящий туман сгустился в несколько сияющих стрел, с потусторонним гудением принявшихся носиться по округе. Я рухнул на землю, поджав хвост. Магические стрелы обладали огромной разрушающей силой — дерево, камень или живая плоть пронзались с одинаковой лёгкостью.
Спустя минуту обессиленный Филипп рухнул на траву, а стрелы исчезли. Последняя пробила ровную дыру в старой березе и истаяла. Обалдевший дед уронил лук. Я поднялся и огляделся. Вся поляна превратилась в скотобойню. Маг изрешетил бедных коровок…
— Скажи честно, ты что-то имеешь против коров? — я взялся за древко и немного качнул его в ране. — Откуда такая страсть к их убийству!? Что эти бедные невинные буренки сделали тебе, рыжий кретин!?
Маг побледнел, его глаза закатились, а конечности обмякли. Дед всплеснул руками и подбежал к потерявшему сознание волшебнику. Он сноровисто достал стрелу и заткнул брызнувшую кровь пучком бурого мха, что достал из кармана. Затем хрыч убежал в глубину леска и вернулся с волокушами. Солнце почти скрылось, лишь тонкий ободок сверкал над темно-синий полосой горизонта.
— Скоро упырье полезет, — огляделся дед и потащил мага за собой. — Проклятый мор…
Я уселся к нему на плечо. Стоило солнцу зайти, как со стороны деревни донесся тоскливый вой, подхваченный множеством глоток. Я поежился. В отличии от варгхов, в звуках, издаваемых упырями, слышалась человеческая тоска и печаль.
— Сюда, сюда, — дед откинул полог из полотна со мхом.
Он затащил мага в широкую дыру, круто уходящую в землянку. Маскировочный полог опустился и мы оказались в полной темноте. Даже мне трудно было различить убранство жилища старого хрыча. Только в углу белело пятно. Я присмотрелся. Да не может быть… Девочка. Молоденькая, лет десяти. В белой тканой рубахе. Она тихонько сидела, обхватив острые коленки тощими руками.
И запах. Я втянул сладковатый запах кровавого плода. Аромат не такой сильный, но вполне себе узнается.
Только на что рассчитывает старый хрыч, неужели думает, что нас здесь не найдут!?
— Дед, ты конченый? — прорычал я на ухо старику, схватив его за бороду. — Ты думаешь, что упыри нас здесь не найдут? Или ты, блять, землеройкой обратишься и в землю уйдешь!?
— Сгинь, нечис… — подпрыгнул дед, но я ухватил его за язык, натянув его почти до носа
— Я на ваше стороне, — буркнул я. — И не вопи, гостей накликаешь. Ты понял?
Все же зря я набросился на хрыча. Лучше места мы бы не сыскали в округе. Ведь умудрился же старикан выживать все эти дни. Ответ нашелся скоро. Старикан достал из-под лавки горшок. Зачерпнув оттуда горсть, он принялся щедро намазываться дурно пахнущей субстанцией. Затем хрыч натер девочку. Она даже не шелохнулась.
Маг недовольно заворчал когда по его лицу размазали вонючую смесь.
— Ты где нечисть поганая? — дед закрутился, высматривая меня. — На тебе кровь налипла, почуют и все помрем.
Я показался на глаза старику. Дед достал особенно увесистую плюху и шмякнул мне на затылок. В носу защипало от вони. От запаха вся шерсть вздыбилась, но хрыч густо промазал и пригладил ее.
— Это что? — с подозрением спросил я.
— Помет медвежий, — буркнул дед. — Первое средство, чтобы запах отбить.
— Но мы же воняем говно, — я прикрыл нос ладошкой.
— Упыри говно не едят, — справедливо заметил хрыч. — Тихо, тихо…
Я услышал топот, передающийся через землю. Чуть позже донеслось рычание перемешанное с человеческой речью. Если бы не понимание языков, то едва ли можно разобрать что-нибудь в горловом рычании и клокотании.
— Так мяска хочется, татка, — заныл кто-то.
— Матке сперва, — послышался раздраженный рык. — Господин колдун велел ее сперва кормить.
— Она пузата же, на пол амбара, — продолжил хнычущий голос.
Послышалось рычанье и повизгивание. Упыри рвали коровье мясо и уносили. Хм, что же такое происходит? Твари не едят мясо сами, а несут на откорм некой матке. И что за господин колдун? Ничего не понятно.
— Кровь чую, — возле полога кто-то ходил и бурчал. — Сладка, вкусна…
— Человеком пахнет, — подхватили остальные.
Возле землянки послышалось перетаптывание и хруст веток. Несмотря на маскировку медвежьим калом, упыри все равно чуяли свежую кровь. Твари бродили совсем рядом. Уверен, что в скором времени убежище обнаружат.
— Неудача, — я представил бродящих по округе чудовищ. — Неудача, неудача, неудача…
Прошло несколько минут, и внезапно раздался пронзительный вой, наполнивший воздух болезненно высокими нотами. Вся стая, будто под влиянием единого импульса, сорвалась с места, устремившись к деревне. Пронесло? Я едва успел обрадоваться, как полог зашевелился, пропуская в темноту жилища пучок рассеянного лунного света. Когтистая бледная рука медленно вытянулась, схватив ткань и потянув ее на себя.
— Муууу, — раздалось коровье мычание по рощице.
Упырь замер, и полог опустился обратно. Зазвучал быстрый топот, затем все стихло. Я облегченно выдохнул. Трясущийся старик прижимал к себе маленькую девочку. Ее присутствие продолжало беспокоить меня. Точно! От нее и исходит аромат кровавого плода.
Кажется, вполне обычная девочка. Курчавые волосы и веснушки на широком, нежном лице, только ее глаза выделялись особенно — они были большие, черные, окруженные пушистыми ресницами.
С глаз долой: 15 из 100.
Я моргнул, почувствовав резь в глазах? Что это было? Темнота расступилась. Мне еще ясней стало видно землянку, словно даже отсутствие света перестало быть помехой.
— Это что ее за дрянь? — я вздрогнул, посмотрев на старика с девчонкой.
Лицо девочки превратилось в бугристую плоскую маску из серой глины, покрытую сеткой мелких трещин. Черные провалы глаз смотрели на меня отупело и безучастно. Голову существа покрывали высохшие растрепанные пучки травы. Тонкий рот твари разомкнулся. Острые белые зубки, похожие на полотно костяной ножовки, вцепились в предплечье вздрогнувшего старика. По руке потекла кровь. Девочка принялась ее слизывать, словно кошка.
— Что с дочкой? — мрачно спросил я.
— А что!? — старик пристально посмотрел на меня. Его глаза принялись
