Выход из каменной ловушки омрачился неприятностью. Нет, никто их не поджидал, чтобы убить, сожрать или обокрасть. Грозная аномалия преградила путь от места ночлега к тропе на равнину.
«Плазма». Сама по себе не опасная штука перед лицом опытного следопыта, но в случае ее активации дрянь еще та. И ее ночью кто-то включил, для чего достаточно было бросить камушек или веточку.
«Плазма» работала бесшумно. С одной стороны к ней можно было подойти безбоязненно, с другой – никак. Вот как раз с опасной и оказалась группа Треша. Значит, неизвестный, искусно миновав сигналки Холода, активировал аномалию и смылся. И теперь путники оказались в капкане.
– В огне брода нет, – пробурчал Грешник, вспомнив название старого кинофильма – Чего делать будем, мужики… и девушки?
– Да уж. Через это пламя фиг пройдешь! Разве что птичкой перепорхнуть, – заметила Фифа, опираясь на ствол винтовки.
– Дань, что делать будем?
Треш посмотрел на Злату и задумался. Пару раз ему приходилось иметь дело с такой аномалией, последняя встреча состоялась недавно – на окраине города Оружейников, при обороне с бродягами Боцмана от «бетовцев». Но тогда сами защитники активировали «плазму», обернув ее действие против нападавших. Здесь же ситуация сложилась иначе. И не в пользу горе-путешественников.
– Что у нас не любит огонь? – вслух спросил сталкер, оглядывая окрестности каменного мешка. Отвесные скалы и пропасть выглядели не лучшим способом для эвакуации.
– Дык, известно что! Пожарников, – ухмыльнулся Холод, собравшись иронизировать и дальше, но поймал согласный кивок друга.
– Прально, Холод, водичку! Значит, будем орудовать ею.
– Это ж сколько воды-то нужно, чтобы затушить «плазму»? Вон ту речку в ущелье повернуть вспять?
– Грешник, ты у себя вроде командиром считался, а мелешь чепуху какую-то, – отозвался Треш, присаживаясь возле скинутого рюкзака, – извини, но с юмором у тебя проблемы серьезные. И с догадками тоже. Воды много не нужно. Надеюсь! Сейчас сообразим малеха.
– Деня, точно ведь водой аномалию можно. Тогда, помнишь, в подземке Станции Никита забрызгал ее и проник за «янтарем»? Бли-ин, «плазма» же «янтарек» может родить!
Все бросились к рюкзакам, стали выуживать фляжки, бутыли с водой. Мысль о ценном и одном из самых дорогих, диковинных артефактов подтолкнула людей хлеще кнута. Но пыл друзей остудил сталкер:
– Правильно мыслите, только его там, скорее всего, нет! Тот, кто ночью включил аномалию, тот и заполучил «янтарь». И свалил. Так что теперь остается только найти выход и дуть отсюда, пока тот инкогнито не подоспел с дружками. Мне вчерашних войнушек хватило!
– Верно.
– Точняк. Валить нужно скорее.
Народ засуетился, подавая фляжки сталкеру. Треш собрал несколько тар и стал аккуратно брызгать в сторону аномалии. Ее жар ощущался в пяти метрах, жидкость не долетала до прозрачной стенки аномалии и испарялась. Тут Треш догадался бросить одну из полиэтиленовых бутылочек прямо в сердце «плазмы». Сработало. Кончив емкость и обдав себя ее содержимым, аномалия образовала приличную дыру. Но ее не хватало, чтобы достичь жаровни и пролезть на ту сторону. Сталкер кинул еще пару бутылочек. И даже пластмассовую фляжку с чаем. Окно «плазмы» разверзлось с громким шипением, клубы пара осели, и теперь можно было пробовать огонь на вкус.
Первым полез сталкер. Морщась от жара, заметно волнуясь, он юркнул в образовавшийся проход размером с дверь. И уже с той стороны начал шутить и подначивать друзей насчет их смелости и смешных физиономий.
Холод, ворча под нос, решился вторым. Воодушевленная его успехом Фифа ринулась следом, затем, боязливо повизгивая, сиганула Злата. Грешник долго мучился и сомневался, но, заметив ехидные улыбки девчонок, зажмурился и торопливо переметнулся на безопасную сторону.
– Глаза боятся – руки делают! – констатировал Треш и потопал дальше.
– Это уж точно! – улыбнулась Фифа.
– Смышленый малый! – прошептал Грешник и зашагал вслед за остальными.
Они выстроились вереницей и двинули по распадку на юго-восток. Мимо изуродованных кустов, обглоданных трупов и пятачков выжженной земли. Места, где несколько дней назад им пришлось держать оборону от превосходящих сил противника.
* * *
Две тени отделились от дуба и превратились в длинные серые балахоны.
– Они не должны дойти до Южного форта. А уж тем более до Восточного. Ты понял меня, кхм… Болотник?
– А то. Раз пошла такая пьянка, я сегодня… Я понимаю серьезность дела. Все сделаю как нужно! Клянусь.
– Сделай, старче. Тебя в Пади все уважают и узнают многие. Помощников хватит с избытком. И не забывай никогда, кто ты и зачем на этой падшей земле! Иди.
– Не беспокойтесь, Хозяин, все будет в полном ажуре. До связи.
Один бесформенный силуэт шагнул в сторону опушки и исчез в кустах. Другой долго стоял истуканом и смотрел вдаль, затем перехватил черный посох и ловко нырнул в темень чащи. Иволга на ветке выпрямила шейку, нервно заозиралась и, наконец, позволила себе издать трель. Вскоре Чащоба вновь наполнилась привычной лесной какофонией. Теперь уже можно было…
* * *
Треш чувствовал себя неважно: саднили треснувшие, но благодаря артефактам слегка сросшиеся ребра, вызывавшие при ходьбе по холмистой местности приливы бледности и кислую гримасу. Злата все время пыталась утешить, помочь, сказать ласковое слово. Она резко изменилась после знакомства со сталкером. Из жесткого, циничного киллера на глазах превращалась в мягкую, нежную девушку, влюбленную и заботливую подругу. Треш заметил это, но только криво улыбался. Его радовало такое отношение к себе, пробирали теплом ухаживания снайперши, но особо нежного внимания в ответных действиях он не выражал – старался хранить верность жестокой действительности Пади, дамоклову мечу, постоянно нависающему над его головой, спартанским условиям жизни. Считал, что играть в любовь или заводить серьезные отношения с первой понравившейся девушкой сейчас не стоило. Всюду витала смерть, критерии опасности только росли, не позволяя простому смертному обзаводиться семьей или расслабляться при мутантах и аномалиях. Чувствовал, что тем самым может обидеть доверившегося ему человека, поэтому при любой возможности старался подбодрить и улыбнуться.
Размышляя над этим, Треш обернулся и ласково взглянул на Злату, сразу вспыхнувшую румянцем и сбившую шаг. Почему он с такими мыслями сделал сейчас милый посыл, сталкер не знал. И все же на грани интуиции глубоко в душе понимал, что закипающая где-то в самом сердце приятная нега сама толкает его к девушке. Человек – ходячий апогей абсолютных противоположностей. Симбиоз противоречий, борьбы антиподов. Решает одно, поступает иначе. Или наоборот – сделает одно, потом задумывается и жалеет, что не иначе…
