На подворье Виктор снова не стал задерживаться, засобирался в путь. Время идет, терять его не хотелось. Так уж сложилось, что все заботы по хозяйству взвалила на себя мать Горазда. Беляна не имела опыта работы в подобных заведениях, но очень быстро втягивалась, хватка у нее оказалась крепкой, и вскоре все вошло в свою колею, словно и не было ничего. Вот так посмотришь, и не верится, что она просто наемная рабочая, которая трудится за жалованье. Беляна старалась так, словно была тут хозяйкой, не иначе. Наблюдая за ней, Волков пришел к выводу, что к прежней крестьянской жизни она уж не вернется, больно по сердцу пришлось ей новое занятие.
Из мальчишек, похоже, тоже пахари не выйдут. Вернее, не так. У них в руках любая работа горит, но самое милое дело для них не забота о подворье, а кузница. Виктор наблюдал за тем, как они хватались за любое мало-мальское поручение Богдана, как потели, корпели, но не отступались, всячески стараясь произвести хорошее впечатление на дядьку Богдана. Бывало, огребали от кузнеца за излишнее любопытство. Бить-то он их не бил, все же не его ребятня, но доставаться оно по-разному может, иной раз обидное слово куда сильнее битья ранит. Парни же упорно продолжали его доставать, буквально требуя, чтобы он обучал их премудростям своего ремесла. Не стеснялись и откровенно канючить. Как говорится: в целях достижения желаемого результата все средства хороши.
– Ты чего на ребяток яришься, Богдан? – после очередной вспышки кузнеца поинтересовался Виктор. Тот ведь чуть ли не подзатыльники отвешивает: вот были бы его детки, не погнушался бы, приложился.
– Ох и не знаю, что со мной творится. Я ить смотрю на них, а они все трое – ну прямо как мой Ждан когда-то. Он ить тоже любопытным был и уж с пяти годков все норовил мне в кузне мешать. – При этих словах морщины на лице разгладились, вечно хмурое лицо озарилось. – Ну он-то думал, что помогает, а какая помощь, коли мне вместо работы приходится, как квочке, смотреть за мальцом, чтобы чего не учудил и себя не покалечил? Ить железо кругом, огонь, залезет куда или опрокинет что на себя, да мало ли. С покойницей Младой из-за того, бывало, ругались. Она только глянет в сторону, а он, шельмец, уж в кузне. Потом-то помощником стал всамделишным. Вот и эти. Поначалу увальнями были, не знали, с какой стороны за напильник взяться, а теперь орлы. Я еще в мастерскую не пришел, а они уж загодя выспросят, как да что будем ладить, все подготовят, пока один из них по хозяйству управляется. Они, слышь, даже черед себе назначили, кому в какой день мамке помогать. Хорошие ребятки.
– Выходит, сына в них видишь, оттого и злишься.
– Да не на них я злюсь, а на себя, потому как семью не сберег. А когда рука затрещину отвесить тянется, так просто забываюсь. Вот, думаю, бестолочь Ждан, а то и не Ждан вовсе… Не знаю, как сказать.
– В науку, получается?
– Ну вроде того.
К слову заметить, он со своими помощниками многое успел сделать. Мастерские уже оборудованы ветряками, вернее, все уже готово, но пока установили только один, тот, что к токарному станку по дереву. Железные части привели в порядок, отлили новые подшипники, так что теперь станок действовал вполне исправно, а ребятки постигали работу на нем и уж успели все подворье обеспечить деревянной посудой. Остальные комплектующие были полностью закончены, оставалось только установить. Но в том не было необходимости, потому как не имелось в наличии самих станков.
Не забыл Виктор и о своем обещании привлечь Богдана к работе над новинками, с помощью которых они станут бить гульдов. В один из дней он усадил кузнеца рядом и начертил первое изделие, которое желательно получить. Это была граната. Ребристый литой корпус из чугуна, только чуть больше, чем у привычной гранаты Ф-1, ведь взрывчатым веществом должен стать порох. Как получить более мощную взрывчатку, Виктор, как ни морщил лоб, припомнить не мог. Набросал он и приблизительную схему будущего запала. Ничего особенно сложного. Колесико-кресало на оси, на ту ось наматывается бечевка с колечком, тянешь за веревочку, колесико вращается, высекает искру из мелкого куска кремня, от чего воспламеняется замедлитель из толченого пороха, набитого в трубку. А вот как это все довести до ума, уже решать Богдану. Ну а Виктор всегда рад подсказать.
Как-то раз кузнец намекнул, мол, пора бы озаботиться и тем, чтобы забрать заказ в Рудном, наверняка все уже готово и дожидается покупателей. Но Виктор его слегка остудил. Не ко времени это. Нужно выждать. Не следует кое-кому знать о том, что его финансовые дела не так уж плохи, как он желает их представить. По этой же причине и драгоценности он придержал, не спеша реализовывать. Надо дать возможность Лису заглотить наживку.
В Звонград пришлось ехать караваном из бедарки и повозки, потому как Беляна тут же составила список, чего и сколько нужно прикупить. Нет, писал Виктор, но под диктовку ключницы. Потом и Богдан засобирался, уж больно многое необходимо и для его хозяйства. Под конец и бабка Любава выказала желание ехать с ним. Добролюб ведь обещал прикупить ей то, что потребно для работы. У нее после прошедшей войны и последней заварухи не осталось никаких припасов из трав. Только то, что лежало в подполе, и сохранилось: домишко в посаде сожгли, а ее припасы никто вызволять не стал.
Горазд тоже вознамерился было отправиться в поездку, но его сборы бесцеремонно прервал Виктор. Накануне вечером он вывел парня на задний двор и начал пояснять, что и как ему следует делать. Все просто. Небольшая пробежка вокруг подворья, упражнения на гибкость, силу, растяжку, различные приемы обращения с оружием, а именно: выхватывание и изготовка с ходу к бою, кувырки, перекаты с оружием. Правда, тут он особо указал, чтобы при различных перемещениях с карабином или пистолями оружие не было заряжено. В остальном же – все по-взрослому, с взведенными курками. Это поможет выработать навыки, чтобы не было самопроизвольных сбросов курка. Опять же – стрельба, стрельба и еще раз стрельба, до тошноты. Горазд усомнился, что у него будет оставаться свободное время, уж больно много всего наговорил наставник.
– А к чему тебе свободное время?
– Дак на хозяйстве живем, – недоуменно пожал плечами парень.
– Забудь. Все это для тебя в прошлом. Теперь тебе надлежит стать воином, значит, все иное – побоку. Понимаю, что зазря есть хлеб ты не привык, но это только сейчас кажется, что ты стал дармоедом, потом все на свои места встанет. Все понял?
– Понял.
– Вот и ладно. Еще помни: коли дурно станет, не насилуй себя, рана у тебя все же была нешутейная. Мало ли что, бабка Любава посмотрит по возвращении. Коли просто усталость, тогда уж через «не могу». Даже если что-то покажется тебе баловством, просто делай. Ведь если чего не постигнешь или в чем-то окажешься неловким – и сам сгинешь, и меня подведешь. Потому как спину мне прикрыть будет некому, а тогда уж нам обоим конец.
