Пришла весна. Как и собирались, похоронили Кирилу Кирилыча. Могилку вырыли рядом с небольшим кладбищем, где лесник хоронил своих собак, и каждый холмик венчала жестяная пирамидка. Икон в доме не наблюдалось, потому возник вопрос, ставить ли крест. Фрэнсис, как человек слегка верующий, настаивал, атеисты Лариса и Антон были против. В результате припомнили славное боевое прошлое старика и установили обелиск со звездой, вырезанной из консервной банки. Звезду, к сожалению, покрасить в красный цвет было нечем, зато сам обелиск сделали из цельного куска дубового ствола — чтоб дольше простоял, не сгнил. Поскольку даже год смерти, не говоря уже о точной дате, указать не представлялось возможным, написали просто: «Кирилл Кириллович Шестаков».
Когда снег сошел окончательно, и земля оттаяла, начали заниматься огородничеством. Антон никогда раньше не любил ковыряться на даче и старался по возможности игнорировать трудовые поездки под благовидными предлогами. А сейчас, поди ж ты, понравилось!
Вскопав очередную грядку, Антон воткнул в землю древнюю лопату с новенькой рукоятью и вытер пот, натекший над бровями. К нему подошел Фрэнсис.
— Перекур? — спросил он.
— Давай закурим, товарищ, по одной, — согласился Антон.
Курили они все тот же самосад, к которому совершенно привыкли. Сигареты с фильтром, с ментолом, со всякими вишневыми и кофейными вкусами безвозвратно ушли в прошлое, словно их никогда и не было. Антон было подумывал совсем бросить курить, но потом решил, что воздух вокруг стал таким свежим и чистым в сравнении со старыми временами, что его не грех слегка изгадить табачным дымком.
— Пивка бы… — мечтательно сказал камерунец.
— Не начинай, — поморщился Антон. — Давай лучше прикинем, что вон там в углу сеять.
— Моркву, что ж еще, — с видом заправского фермера сказал Фрэнсис. — Она свет любит, самое и место.
— Какой же там свет, если вон от сарая тень падает? Там лучше укропа напырять. Чеснока, лука…
— У нас этот укроп и так по всему огороду сам по себе сидит. Что ты его, на рынок продавать повезешь?
— А что, и повезу! — запальчиво начал было Антон и тут же осекся.
А ведь это очередной момент из многих, когда он совсем забыл, что ничего уже нет. Нет рынка в райцентре, куда можно было бы отвезти часть урожая на продажу. Нет, по сути, райцентра, в котором находится рынок. Это уж если не обращать внимания на то, что везти не на чем…
— Что, и с тобой бывает? — понимающе спросил Фрэнсис, выпуская дым колечками — мастер-класс Кирилы Кирилыча, тот на фронте научился. — Я вот тоже пару раз просыпался на днях, потягиваюсь и думаю: та-ак, не проспал ли тренировку? Завтра же вроде со «Спартаком» играем.
— А я вчера вечером обнаружил, что кастрюля протекла — ну, та, трехлитровая, алюминиевая… Думаю, буду в хозяйственном — надо новую купить, тем более у этой и ручка одна почти отвалилась.
— Да что в этом плохого? В медицине есть такое понятие… — Фрэнсис пошевелил пальцами в воздухе, пытаясь припомнить. — Когда человеку отрежут ногу, а она продолжает болеть.
— Фантомная боль?
— Вот-вот, фантомная боль. Этого мира уже нет, а мы все еще продолжаем в нем жить. Иногда. Скоро привыкнем. Меня беспокоит другое, Антон. Пойдем-ка сядем, что мы тут как два пугала, раз уж все равно перекур.
Они уселись на скамейку, сделанную и врытую на краю огорода неделю назад. Конструкция получилась кривенькая, но крепкая, сделанная по заветам Кирилы Кирилыча практически без гвоздей. Правда, три или четыре все же пришлось вколотить, иначе скамейка уж больно шаталась.
— Как ты думаешь, что сейчас происходит в городах? — спросил камерунец, внимательно глядя на Антона своими большими глазами-вишнями.
Антон автоматически отметил, что Фрэнсис говорит по-русски уже почти совсем без смешного акцента из «Звездных войн», который был у него раньше.
— Ничего хорошего, наверное.
— А конкретнее? Вот смотри: когда мы уходили из Академа, там уже начался раздел территории. Этот бандит, на дне рождения супруги которого мы так славно познакомились, по сути, начал войну против чужаков. Наверное, кто-то из них победил — а может, не из них, а некая третья сила. Это же феодализм, иного строя сейчас просто не может существовать…
— Слушай, для футболиста ты хорошо разбираешься в истории, — заметил Антон.
— Мой папа — профессор истории в университете Яунде. Не перебивай… О чем я? А, так вот: происходит становление феодального строя. Есть некий сильный человек с дружиной — или бандой, если тебе так больше нравится, — который подминает под себя других. Я уж не знаю, как они пережили зиму практически без продуктов и сколько их осталось… Но сколько-то, несомненно, осталось. Более того, это звучит страшно, но кто-то попросту играл роль скота. Еды.
— Знаешь, меня это уже не пугает.
— Меня, в принципе, тоже. Пугает меня другое, Антон. Любой феодал рано или поздно начинает расширять свои владения и увеличивать богатства. Один погонит рабов на сельхозработы, заставит охотиться, обложив данью. Другой задумается — а не пошарить ли по округе? Вдруг там есть что интересное или кто-то, кого можно пограбить…
— Мы же далеко, Фрэнсис. Специально сюда забрались.
— Согласен. И Платон со своими головорезами сюда пришел только потому, что знал о домике Кирилы Кирилыча. Кстати, я так и не понял, что там у них за старые счеты, а теперь мы и не узнаем никогда… Но не стоит забывать, что о домике может знать кто-то еще. Точно так же на него могут наткнуться случайно — в конце концов, мы не за сто километров от ближайшего населенного пункта.
— У нас есть оружие.
— Есть. Но Платона никто не искал. А если исчезнет посланный на разведку в определенном направлении отряд, его вполне могут начать разыскивать. Бесконечно отбиваться мы не сможем, у нас и патронов-то не так много… Плюс Лариса с ребенком. О них ты забыл?
— Да помню, я помню, — проворчал Антон, щурясь на солнце.
— Поэтому нам нужно отсюда уходить.
— Ты с ума сошел?! — Антон с негодованием поднялся со скамейки. — Куда? А о Ларисе с ребенком ты забыл, повторяя твой же вопрос? А зачем мы тут горбатимся и спорим, лук сажать или морковку? Чтобы все бросить?
— Прекрати орать! — Фрэнсис тоже встал. — Я что, говорю, что надо удирать прямо сейчас? Во-первых…
— Блин, ты чиновником никогда не работал?
— Э-э… чиновником? Нет… — озадаченно сказал камерунец. — Почему?
— Да твои «во-первых», «во-вторых»… Слушали-постановили… Протокол еще начни вести.
— Я по-другому не умею. Во-первых, нужно провести разведку.
