– Откуда я знаю? – говорил самый старший, седой мужчина среднего роста, стоящий прямо перед Би.
Ствол его ружья смотрел ей прямо в живот, но ее, похоже, это не особо беспокоило.
– Может, дальше, а то и ближе. Мы же не видим их всех. Наше дело простое – накормить, напоить, в дорогу проводить. А народу тут знаешь сколько проехало?
– Так и вам бы тоже пора. Пара дней – они сюда доберутся, и железки эти вам не помогут.
– Ну так пока не добрались, да? Это наш дом, и мы здесь сами хозяева. Тебе-то до нас какое дело?
– Никакого.
– Вот и езжай себе. А мы уж как-нибудь отобьемся.
– Неужели? Тут на хайвее уже много таких, как вы… совсем отбились. Может, дым видели?
– А ты нас не пугай! – встрял в разговор другой мужчина, гораздо моложе, единственный из фермеров, вооруженный игольником. – Ты и сама не очень на беженку похожа, и кар у тебя с виду бандитский.
– Помолчи! – одернул его старший. – Едет, так и пусть себе. Какое нам дело, что у нее за кар. Вон девочка, прямо за тобой приехала. Может, тебе воды или еды не требуется, а ей надо. Езжай себе, нечего людей беспокоить.
Би пожала плечами. Кроме мужчин на площадке перед домом здесь были еще и женщины. Одна из них, с ружьем, стояла в дверях дома, а еще несколько прятались за карами. Мириам заметила даже детей в трейлерах. Потом ее взгляд остановился на женщине в дверях.
– Тетя Клер! – закричала она, выскочив из-за грузовика и размахивая рукой с игольником. – Тетя Клер!
Женщина выступила из тени, опуская ружье:
– Мириам? Чак, это ж Мириам, Фионина дочка! Мириам, девочка!
Мириам кинулась через двор как была, босиком. Мужчины проводили ее удивленными взглядами.
Самый старший, видимо Чак, опустил ружье, покачал головой и пробурчал:
– Ну кто же в такое время один ездит?
– А она не одна, – проговорила Би.
– С тобой? А чего же ты раньше не сказала?
Би снова пожала плечами. Мириам обнимала немолодую женщину с ружьем так, будто та была по меньшей мере ее родной матерью.
– Отбой, – сказал Чак. – Свои. Я эту девчонку совсем малой помню, ее отец у меня занимал, когда свой двор заводил. А Фиона у нас жила с во-от таким животом. Расходитесь, сейчас обед будет. Вот только они дообнимаются.
– Не плачь, дочка, – говорила Клер. – Рассказывай лучше, что там моя сестрица, как муж ее…
Перед Мириам стояла тарелка густого картофельного супа, заправленного мясом и луком, но есть она не могла. Игольник девушка положила возле тарелки. Рядом, на широкой скамье, примостились Таня, Рок и Тони, без лишних слов уплетающие обед. Би сидела напротив, на приличном расстоянии от тети Клер, и к своей тарелке даже не прикасалась. Полдень уже прошел, металлические навесы защищали обеденные столы от солнца, но воздух и под ними оставался сухим и горячим.
– Умерли, значит, – сказала Клер.
Известие о смерти сестры она восприняла очень спокойно, как человек, привыкший к плохим вестям.
– Убили. Жалко ее, доброй она была, сестрой хорошей и хозяйкой.
– Да. – Мириам наклонила голову, слезы падали прямо в суп.
– И двор сожгли?
– Да.
– Бедняжка. А детки чьи?
– Ничьи. С нами едут.
– Ничьи, значит. Оно и понятно, время сейчас такое. Кормить их хоть есть чем?
– Есть пока, и до Хокса недалеко.
– В Хоксе теперь туго. Людей много, больше чем в ярмарочную неделю. Туда же с ферм уйма народу побежала, так что теперь там яблоку негде упасть. Того и гляди опять эпидемия начнется или еще чего. В такое время нужно подальше от городов держаться, где воздух почище.
Мириам кивнула. За соседними столами обедали фермерские семьи, пять или шесть мужчин и столько же женщин, а по площадке перед домом, между карами, носились друг за другом дети, не меньше десятка.
– Эти вот ребята тоже в Хокс направляются. Все туда едут, да что там такой толпе делать!..
– Прятаться. Стены там.
– От судьбы не спрячешься и не отвертишься. Лучше уж дом свой защищать, чем в толпе сидеть и чумы ждать. У Чака, вон, и сын приехал, в Детройте служил. Тоже говорит, что отбиться можно. У нас работников одних три человека, мы и все добро увезти не сможем.
– Так добро важнее жизни получается, – ни на кого не глядя, сказала Би.
– Ты, девочка, сначала дом наживи, мужа, да хозяйство в придачу, а потом рассуждай. А то по тебе вижу: смертью на жизнь зарабатываешь. Сама при оружии, машина военная. Оно и понятно, тебе легко с места на место скакать, у тебя ж ничего, считай, своего и нету, брать с собой нечего да и некого, видать.
– Тут вы угадали, – ответила Би, все так же не поднимая взгляда. – И нечего, и некого.
– Вот-вот. Ты, Мириам, с нами бы осталась. Хозяйка ты хорошая, вся в мать, помогать мне будешь. Мужа тебе нормального подыщем, свое хозяйство заведете.
– Тетя Клер, что вы такое говорите! – Мириам покачала головой, и слезы закапали еще сильнее. – Вы же не видели ничего. Вы же совсем не знаете, сколько их сюда едет и что это за люди.
– Мала еще, чтобы говорить мне, что я знаю, а что нет! Я за свою жизнь столько повидала, что тебе и не снилось! Бандиты эти придут и уйдут. Бывало уже такое не раз, и ничего, живы пока.
– Видели, это верно, – совсем тихо сказала Би. – А сын ваш, говорите, в Детройте служил?
В ее тоне было нечто такое, что слезы Мириам мгновенно высохли. Внутри стало пусто и тихо, словно на горизонте снова показались машины рейдеров.
Тетя Клер покачала головой:
– Не мой, а Чака сын, от первой жены еще. Давно служить ушел, вот вернулся. А тебе что?
– Да спросить его хочу про службу. Как зовут парня?
– Джек он.
Би перекинула ногу через скамью и развернулась к другому столу, за которым спиной к ним сидели Чак, Джек и еще несколько мужчин, видимо работники.
– Джек, подсядь к нам, – позвала она.
– Зачем? – спросил он с набитым ртом, и Чак тоже обернулся.
– Да не бойся, подсядь, поговорим.
Джек встал, дожевывая, поправил ремень игольника, висящего за спиной, и пересел на скамейку рядом с Би.
– О чем мне с тобой говорить?
– Руку покажи.
– Руку?
Би, все еще сидящая к нему лицом, ухватила его за правую кисть и дернула на себя, прижимая плечом к столу. Тарелка с супом высоко подскочила, расплескивая содержимое, Чак и мужчины за соседними столами вскочили.
– Видели, говорите. – Би дернула рукав холщовой рубахи Джека вверх, обнажая сложную татуировку. – И я видела. В Детройте служил, говоришь? Что смотрите? Подходите ближе, картинку интересную покажу.
– Ты это… пусти его, – как-то не очень уверенно сказал Чак.
Дети, прекратив есть, с интересом смотрели на них, люди за соседними столами начали вставать. Джек дернулся и застонал, потому что Би еще сильнее сжала его плечо.
