Сама Маргарита Васильевна? Так сказала бы, зачем так-то? Ну, выкинула бы она нас раньше обещанного? Мы же не таджики, ушли бы сами. Да нет, не она... Может, менты разрыли то дело с порезанными уродами? Опять не сходится. Зачем оружие-то подбрасывать? Повязали бы старших, младших - в детдом. К чему такой шум со стрельбой? Или у них доказухи нет? Когда их это останавливало... Вот, если родители заказали конкретно Большого, то - тогда похоже на правду. Тогда - да. Может быть. Проплатили. И, как обещали - с шумом. Всех перестрелять...
Все равно - нет у меня другого выхода. Пока есть шанс что-то сделать для младших, надо идти. Первое решение всегда правильное. Все равно, иначе жить не получится, от себя не спрячешься. Если не пойду - сволочь я.
Плевать, что сволочь, кто кроме меня им поможет?!! Большого нет. Ладно, хватит трусить... пошел...
За углом, у самого дома, подождал, отдышался. Выглянул - у подъезда пусто. Никого. Все равно, еще постоял, рассматривая носки кроссовок. Внимательно. Травку, распрямившуюся в моем следе. Все равно - идти не хотелось. Ну - очень, даже ледком тянуло в животе. Задержал взгляд на тоненьких юных листьях неизвестного мне вида кустарника, протянув руку, сорвал и прижал один листик к лицу, нежно погладил пальцами. Зачем-то потрогал серую пупырчатую стену дома, провел по ней ладонью, пачкая в пыли и крошке. Выглянул еще раз. На скамеечке у входа в подъезд как раз присаживался мужчина, разминая вынутую сигарету. Устраивался, не торопясь пошарил в боковом кармане пиджака, потом, вытянув ногу, полез в брючный. Достал зажигалку, прикурил. Поплыло облачко дыма. Больше вокруг никого.
Больше всего - почему-то - боялся этого, выставленного у подъезда. Но мужик, бросив на меня наигранно-безразличный взгляд, даже не пошевелился, когда я, пройдя мимо него на расстоянии вытянутой руки, потянул на себя подъездную дверь. Выдохнув, вошел в дом, дверь сзади тихо закрылась, отрезая меня от дневного света, поставил тяжелую ногу на первую ступеньку лестницы, нажал, начал подниматься. На втором этаже такой же, в костюме, курил, присев на подоконник у распахнутого во двор окна. Внимательно, как имеет право всякий взрослый, встретил меня пристальным взглядом, пока я поднимался, взглядом обшмонал, и проводил в спину на следующий лестничный пролет. Может, они приняли меня за местного подростка, возвратившегося из школы? На площадке четвертого, перед квартирой, я впервые вздохнул. Все. Весь путь снизу проделал не дыша, почти бегом. Ну, все! И нажал на звонок. Привычная трель...
Дверь в квартиру распахнулась сразу, шагов я не расслышал, и - высокий мент, почему-то в галифе, не дав себя рассмотреть, не спрашивая, за воротник дернул меня на себя, втаскивая в коридор. Хлопнул рукой по двери у меня за спиной, щелкнул язычок замка. Так же, не говоря ни слова, развернул спиной к себе, перехватился за одежду и поволок на кухню, держа за плечи. Там, у нашего столика, залитого солнечным светом из окна, на кузькиной табуретке сидел лысоватый пузан в распахнутом кителе. Он улыбался.
- О! А вот и второй убивец, точно под описание. Сам пришел?
А ну-ка, Меджидов, давай его сюда. Ближе, ближе, подходи, не бойся.
Лапки протяни, дядя не обидит. Знакомая штучка? Хочешь наручники примерить? Не хочешь? А надо! Ты же, сволочь, человека убил, как теперь с тобой? Водку распивать? С одним уже распили. Да не дергайся! Меджидов! Вот... та-ак. А теперь еще раз его подержи. Узнаешь? Не узнаешь. А это, Акела, ваш пистолет. Марки ТТ, между прочим. Заряженный боевыми патронами. И одна пуля из этого пистолета пробила фуражку у Меджидова. Что ты головой вертишь? Вот он стоит. Это твой сучий дружок, чтобы ему на том свете икалось, в него стрелял! Убить мог, да мы не дали, раньше успели. Теперь отписывайся...
Ну, ладно болтать. Держи его, Меджидов, ладонь, ладонь разожми. И будут у нас сейчас на стволе, хорек, твои отпечатки пальцев. Подожди, не так! Ну-ка, поставь его к той стене. Ты, пацан, чего думаешь? Мы с тобой тут шутки шутить будем? Открой рот. Открой рот, сука! А теперь ствол пососи. Чувствуешь, чем пахнет? Это сгоревшим порохом пахнет, запомни. Дальше в камере продолжишь сосать, там тебе и остальное объяснят. Задницей прочувствуешь, тварь! А теперь смотри... Сюда смотри, в дуло. Ты ж, скользкая сволочь, у нас из рук вывернулся и палить из предъявленного вещественного доказательства пытался! Смотри...
Б-бах... тах...
Казалось, огонь плеснул прямо в глаза. Я реально видел, как пуля медленно вылетела из дула и, вдруг резко ускорившись, прошла слева у моего виска, впившись в кухонную перегородку.
Меджидов, оттолкнувшись от меня, судорожно отдернул руки, сделав шаг назад:
- Глухарь, ты совсем дурак, что ли!!! На х...я!!!
Улыбчивый мент оскалился:
- Ага, совсем. А теперь - руки вперед, щенок, и аккуратно, заметь - аккуратно, берешь его за рукоятку... вот, я платочек перехвачу... И даешь мне.
Входная дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену. Влетевший с пистолетом перекошенным ртом выдохнул:
- Что!!! Кто стрелял?!!
И я, уже держа рукоятку оказавшегося таким тяжелым, проклятого ТТ, начал нажимать на спуск. Туго...
Т-тах!!!
Т-тах!!!
Т-тах!!!
Видя, как расширяются глаза, леденеет взгляд стоящего напротив меня Глухаря.
Своего выстрела я не услышал. Просто все исчезло.
Я не знаю, что со мной происходит...
Очнулся лежащим лицом в траве. Один глаз не открывается, но и вторым все видно. Открыл легко. Трава как трава.
Больно, но к такой боли уже привык, жисть такая. И к сякой тоже привык. Терпеть можно. Все можно терпеть, куда деваться. Не одно так другое, чем-то сзади шарахнули, я вообще думал что пуля. В голову. Ан нет, живой... пока. На этой мысли меня почему-то вывернуло. Все, что сожрал - прямо в траву под лицо. Сожрал ох...енно много. Желудок идиот - в голове, трясущейся от истошных спазмов в брюхе, боль такая, что впору концы отдать. Фигурально.
Герои в кино и наши дамы в классе в такой ситуации должны бы простонать:
- О, господи, как же мне плохо...
И этак ручкой... Воздушно.
Б...ь, не герой я! Мне просто х...ево. Мордой в блевотине. И кровища из башки течет.
Куда меня эти гады вывезли? Зачем? Решили, что мой трупешник лишний, не проверили и - за город, в лес. Могли бы хотя б прикопать...
Жизнь-то налаживается, претензии пошли.
Могли бы и добить... Тоже недоволен?
Лежишь, как лягуха распластанная... Руки? Есть. Ноги? Есть. На травке...
Опершись руками на землю, попытался привстать. Голова взорвалась. Темнота.
