Ознакомительная версия.
Все это требовало определенных временных затрат, но, кинув еще один тревожный взгляд на манометр, сталкер пришел к неутешительному выводу – оставшегося запаса дыхательной смеси на штатное всплытие не хватит. А значит, придется наплевать на таблицы декомпрессии и уповать на удачу. Таран усиленно заработал ластами и устремился вверх, к спасительному и далекому свечению. Проиграть теперь, в шаге от победы, он не имел права. Как не имел права и раскисать.
Сталкер знал, что боль утраты еще придет. Не раз приходилось испытывать это гнетущее, раздирающее душу изнутри чувство. Но сейчас важнее всего на свете было не допустить, чтобы смерть Дыма оказалась напрасной. А для этого требовалось, как минимум, выжить самому.
Приводнение в бухте Павловского прошло штатно, за исключением того, что Тарана с Дымом в точке рандеву не оказалось. Всплывший возле экраноплана делегат племени принес неожиданные вести: сталкеры решили задержаться в «храме», несмотря на уговоры тритонов, поспешивших убраться восвояси, дабы не навлечь гнев могущественного Подземника. Чтобы объясниться с поредевшим экипажем, Остроухому пришлось разыграть целую пантомиму, вслед за чем, махнув напоследок рукой, тритон поспешил возвратиться к соплеменникам. После выходки сталкеров расположения к своенравным гостям у серокожих поубавилось. Железную птицу и ее обитателей ихтиандры старательно избегали.
Оставаться на месте было бессмысленно, и «Каспийский Монстр» вновь взревел двигателями.
– Как мы найдем этот грот? – поинтересовался Мигалыч, отруливая к бухте Сысоева.
– Я запомнил, как он выглядит, – мальчик беспокойно всматривался в изломанную линию береговых сопок. – Восьмой очень живо его представил.
– А вдруг тритоны нас обманули? – предположила Аврора. – Что если…
– Никаких «если»… – поспешил отвергнуть предположение Глеб. – Старейший не мог соврать. Мне сложно объяснить это, но когда мы общались, я читал все его мысли, как открытую книгу.
– Тогда предлагаю набраться терпения и не паниковать раньше времени, – подытожил старик. – Таран с Дымом – воробьи стреляные. В обиду себя не дадут…
Далеко не сразу удалось отыскать вход в пещеру в нагромождении заиндевелых скал. Пустынный, ничем не примечательный берег не вызвал подозрений ни у кого из неугомонной троицы. Иных следов, кроме тритоньих, на снегу путешественники не заметили, поэтому внезапного нападения хищников можно было не опасаться. Поворчав для проформы, Мигалыч отпустил Глеба с Авророй встречать сталкеров.
– Заодно пару канистр захватите, – остановил старик подростков. – Если земля фонить не будет, наберете снега. Иначе в самое ближайшее время святым духом питаться придется.
Неудобные металлические емкости больно стукали по ногам, но девочка терпеливо шагала за напарником, кравшимся впереди с «Бизоном» на изготовку. Луч фонаря, порождая зловещие тени, беспокойно метался меж валунов, добавляя и без того напряженной обстановке нервозности. Шелест осыпавшихся где-то возле входа в грот камней заставил паренька замереть на месте. Подав спутнице знак, Глеб присел на колено и с минуту терпеливо выжидал, но звук так и не повторился.
Эхо, гулявшее внутри, игриво разнесло звук шагов по всему гроту, так что осторожничать больше не имело смысла. Короткий обход периметра принес вполне ожидаемые результаты – пещера была пуста. Выдолбленная во льду прорубь и оставленный рядом вещмешок немногозначно указывали на место, откуда сталкеры начали погружение к «храму».
– Как подумаю, что они все еще там, внизу… – Аврора передернула плечами. – Что будем делать?
– Как что? Ждать.
Паренек присел на ближайший камень, задумчиво уставившись на воду. Девочка устроилась рядом, поправила прижатые резиной противогаза волосы.
В тревожном молчании они провели всего несколько минут, но время тянулось слишком медленно, и Глеб заговорил:
– Давно хотел тебя спросить…
Напарница повернула голову, едва кивнула, обратившись в слух.
– Тогда… После Пулковской обсерватории… Почему ты решила остаться с нами? Почему не вернулась в Эдем?
Если вопрос и показался Авроре неожиданным, виду девочка не подала. Все так же зябко кутаясь в нахлобученный поверх «химзы» тулуп, ответила:
– Ты ведь знаешь, что мне не к кому было возвращаться. С Эдемом меня больше ничто не связывает.
– И все же там остались знакомые, одноклассники, – допытывался Глеб. – Но ты предпочла компанию двух малознакомых людей… Это странный выбор.
– Не знаю, – из-под маски донесся шумный вздох. – Наверное, сердце подсказало. Как еще объяснить?
Девочка смешалась, радуясь, что противогаз скрывает лицо.
– И как? Не пожалела?
В ответ донесся сдавленный смешок.
– Я говорю смешные вещи? – насупился паренек.
– Нет, Глеб, вполне нормальные. Просто… иногда… так забавно наблюдать за вами обоими… Вы были так… счастливы вместе… Я сразу поняла, – голос Авроры уже не звучал озорно, – хочу быть поближе к людям, еще способным искренне любить.
– Любить… – повторил Глеб вслух, задумавшись. – Разве в Эдеме…
– В Эдеме не пытаются прожить каждый новый день, как последний. Его жители разучились радоваться простым мелочам. Они похожи на марионеток, управляемых единственной движущей силой – по возможности продлить добровольное заточение, оставить все как есть… А когда нет желания менять что-либо к лучшему, то человек и сам никогда не изменится… В один прекрасный момент я просто поняла, что не хочу иметь с этими сибаритами ничего общего. В их жизни нет цели. Нет предназначения.
– А в твоей жизни? Ты уже разобралась со своим предназначением?
– Пока нет, но обязательно разберусь, – глаза спутницы, затуманенные обзорным стеклом, лучились решимостью. – Поиски «Алфея» – достойная цель, и я счастлива, что в них участвую… Но это крест Тарана. Нутром чую, мой шанс еще где-то впереди. Как и твой, Глеб…
Аврора дружески толкнула напарника кулаком в плечо, тот качнулся и хотел было шутливо ответить, как вдруг, нарушая идиллию, сквозь толщу воды пробилось слабое свечение.
– Возвращаются! – паренек вскочил на ноги, осторожно приблизившись к проруби.
Свет становился все ярче, и вот, раздвигая ледяную кашицу, на поверхности показалась голова в прорезиненном капюшоне.
– Папа!
Вздохнув с облегчением, Глеб присел рядом, готовый помочь, но Таран, выпростав руки на лед, вдруг начал беззвучно соскальзывать обратно в воду.
– Пап? – мальчик схватил отца за руку, повернулся к Авроре: – Ну что стоишь? Помогай!
Вместе подросткам кое-как удалось втащить сталкера на лед. Содрав водолазную маску и капюшон, оба ахнули. Лицо Тарана, бледное, в крови, сочившейся из носа и ушей, не выражало никаких эмоций. Глаза, красные от полопавшихся сосудов, закатились, голова то и дело безвольно клонилась набок.
Ознакомительная версия.
