Даже если я отсюда выберусь, решил Сергей, что ещё не факт, то буду самым счастливым человеком. Мы переедем с Милой в Городок-Три и заживём счастливо и спокойно. Тогда эти пятнадцать лет пролетят незаметно, и мы вернёмся на Землю и нарожаем детей, и я забуду этот Марс, как дурной сон. Но пока он шёл по незнакомому ржавому городу и ему в правое ухо твердил Турес.
– Город заражён… – доверительно сообщил он. – Что касается будущего, то…
Хотя он говорил шепотом, наклонившись, Сергей услышал в наушниках даже, как тот тяжело дышит. Разумеется, ни белые мураны, ни серокожие гоблины не были приспособлены к переноске тяжестей, хотя на Марсе с притяжением было проще, чем на Земле. Однако сто пятьдесят килограммов на Марсе – это в любом случае все те же сто пятьдесят килограммов – как тут ни крути. В этом отношении у нас явное преимущество, несмотря на то, что мы почти год на Марсе, думал Сергей. Сила осталась прежней. Вопрос, как же тогда мураны построили такой огромный город?
– …то его у нас нет…
– А чем заражён? – поинтересовался Сергей, который и на Земле привык к пессимистам.
– Духами… Вот стоит тебе о них подумать, как они тут же появляются… я уже сколько раз замечал…
А… догадался Сергей, он не пессимист, он местный мистик. Впрочем, на Земле то же самое. Находились люди, которые думали точно так же. А вдруг Глобула уже достигло пределов Земли и первые её признаки – это круги на полях Англии? А мы ничего не понимаем и даже не пытаемся вступить в контакт и не защищаемся, а беспечно обращены в это самое будущее. Может, у нас его уже нет, как нет будущего для обитателей Марса? Может, крикуны уже бродят по нашим лесам и пустыням, а мы и не знаем?
– Прошлый раз подумал, – рассказывал Турес, – и крикуны полезли. Чуть не убили меня криком.
Сергей с удивлением посмотрел на желтолицего мурана: где это видано, чтобы живое существо могло убить криком? Как-то не укладывалось в сознание.
Турес почти не отличался от земных людей, разве что большим размеров черепа, грубыми чертами лица, как у аборигенов Австралии, и тёмно-рыжими короткими жёсткими волосами, в которых, как бриллианты, сверкали капли воды. Был он молод, и его копыта ещё не стерлись о камни. К тому же он носил специальную пластиковую обувку, которая делал его поступь почти бесшумной. Почему у них такие ноги? – в очередной раз задал себе вопрос Сергей. Наверное, они хорошие бегуны. А ещё лоб и щеки у него были покрыты жёлтой минеральной краской.
– Да, бегаем мы неплохо, – словно угадав его мысли, ответил Турес. – А толку-то? Наши-то доморощенные учёные выяснили, что когда-то мы имели такие же конечности, как и у вас, но потом в связи с обезвоживанием планеты и необходимостью поиска пищи и воды на огромных пространствах, а так же с появление хищников, нам приходилось много и быстро бегать. Пальцев осталось только три, и они постепенно превратились в копыто. Да и коленный сустав изменился.
– Наверное, это не так плохо, – дипломатично ответил Сергей, ибо заметил, что для муранов этот вопрос болезненный и они стараются его не касаться.
– Всё бы ничего, – вздохнул Турес, – только женщин у нас мало… Говорят, вырождаемся… А у вас женщины есть? – спросил он неожиданно с придыханием.
То ли распогодилось, то ли солнце стало ярче, но город словно вышел из тени, определился в очертаниях, словно старый знакомый, и в его расположении появился обусловленность с подземной архитектурой – должно быть, вначале строили невысокие дома и только потом между ними втискивали высотки и небоскрёбы, а также рыли туннели.
– Конечно, есть, – гордо ответил Сергей, откидывая стекло шлема, потому что дождь стал редеть и ему захотелось глотнуть свежего марсианского воздуха, хотя этот воздух и пах железом.
Сергей сразу вспомнил Милу, её лицо и её белый халатик. Сердце его бешено забилось. Как ему захотелось её обнять! Он уже давно понял, что Мила превратилась для него в спасительный образ, дающий на несколько мгновений хоть какой-нибудь отдых душе.
– Как ты думаешь, я им понравлюсь?..
Сергей едва не поперхнулся. На мгновение он представил Туреса рядом с Милой.
– Даже не знаю, брат… – с трудом сдержался Сергей и невольно посмотрел на его копыта и жёлтую маску из каких-то минеральных веществ.
– Я так и знал! – горестно воскликнул Турес. – Может, действительно, переделать ноги? А маску я смою при первой же возможности.
– Ну-у-у… – сказал Сергей, испытывая смешанное чувство злорадства, – как знаешь… – и едва не проглотил язык, ибо увидел, что они вышли к излучине огромной реки.
Тёмно-серая, широкая как Волга, река Шкабарь делила город Сен-Пал на две части. Нижняя его часть была старинной: с церквями, башнями, равелинами и колокольнями, вокруг одной из них раскинулось кладбище с фонарями. Вдали, как остров, возвышались серебристые ступенчатые небоскрёбы. Для того чтобы попасть туда, надо было спуститься вдоль старых крепостных стен из красного кирпича и миновать длинный-длинный мост Езекая – самый последний из вереницы мостов, похожий на Крымский в Москве, в форме изогнутого лука, с пилонами, и спуститься по лестнице с неимоверным количеством ступеней, которую венчал памятник марсианскому герою – он летел на неведомом звере, обратив взор в бесконечность. Никто не помнил, что это за герой. Даже таблички не осталось. Так рассказал Турес. Говорят, что это был испытатель летательных аппаратов, что он даже пролетел под мостом Езекая, что авиастроение только-только начало развиваться на Марсе, но пришло облако Глобула, и всё пошло прахом.
Мирон Парийский объявил привал. Он велел занести контейнер с ядерными пулями в здание, больше всего походившее на универмаг. В нём даже сохранились стеклянные стены, но с такими ржавыми потёками, что сквозь них почти не проникал свет. Зато изнутри можно было наблюдать за окрестностями, не опасаясь привлечь к себе чье-либо внимание. Мирон расставил часовых, а все остальные развалились отдыхать. Пашка Марфин и Мамиконов принялись дегустировать новую бутылку самогона. Тотчас на её запах, словно из-под земли появились серокожие, длиннорукие гоблины. Оказывается, гоблины тащили запасы Пашкиной браги. Они чинно, из очень грязных стаканов распили бутылку самогона. Потом Зовущий на гортанном языке отдал команду, и гоблины засуетились: развели костер из остатков мебели и принялись готовить еду. Вместе с клубами дыма по помещению стала распространяться невыносимая вонь, словно от жареной селёдки. Сергей предпочёл уйти в другое крыло универмага. У него сохранился пакетик с сублимированной кукурузой, и он жевал пресные шарики с жестковатыми крылышками. Винтовку он почему-то взял с собой, хотя ему порядком надоело таскать её. Но оставить такое оружие даже на попечение Гоши Мамиконова он не решился. Ещё засунут куда-нибудь по пьянке. Ищи потом.
