Угу, — кивнул я. — А ещё чёрные архивы Нахального. Разве я что-то говорил про детей?
Я уже занёс руку во второй раз, готовый нанести удар — но в этот момент уборщик совершил то, чего я от него никак не ожидал.
Он захохотал.
…переглянувшись с Вульфом, я с лёгким недоумением наблюдал за тем, как парень, всё ещё сжимающий в руке остатки швабры, заливисто смеётся.
— И что я такого сказал? — уточнил я.
В принципе, наверное, можно было бы вырубить его сейчас и не париться. Но раз человек смеётся, значит, он что-то знает. Что, если он говорит правду насчёт счетов за отопление?
— Серьёзно? — смеясь, заметил уборщик. — Так вы за архивами Нахального? Вы правда решили, что человек вроде нашего Лёшеньки станет хранить всю свою чернуху и все свои компроматы просто на компьютере?
Ла-а-адно. Я приподнял бровь, не мешая уборщику говорить.
— Если бы он хотел спрятать это всё на обычном сервере, мог бы найти хранилище понадёжней, чем детский приют — не думали об этом? — на лице уборщика появилась странная улыбка. — Но наш Лёшенька аккуратист. И не любит полумеры.
— Так вы знакомы? — уточнил я.
— Ха! — фыркнул парень. — Почему он выбрал этот приют, как ты думаешь?
Мы с Вульфом вновь переглянулись.
— Так он… отсюда? — Вульф глядел на нас с лёгким прищуром.
— Мы оба отсюда, — кивнул уборщик. — Сюрприз, да? Непримиримый борец с аристо — сам отпрыск одного из аристократических кланов.
— Ну, — заметил я, — это, по крайней мере, объясняет его ненависть. Странно только, что он так хорошо затёр информацию о себе.
— Это он умеет, — согласился уборщик. — Думаете, если вы сейчас выйдете отсюда и начнёте всем рассказывать, кто он такой, вам кто-то поверит? Мои или ваши слова значат не больше, чем жёлтые заголовки в дешёвой прессе, а доказательств нет — он давно об этом позаботился.
Я оценивающе прошёлся по фигуре уборщика. То, как он говорил о Нахальном, то, как он себя вёл с момента, когда узнал, зачем я тут…
— А ты, кажется, был бы и не против? — заметил я, убирая руку. — Чтобы всё вскрылось.
— Чтобы карьера Лёшеньки полетела под откос? — уборщик кивнул. — Ну, посудите сами. Мы ведь росли вместе. Имели одинаковые шансы выйти в люди. Но где сейчас он, а где — я.
Ну, так и есть. За этим наверняка кроется какая-то личная история.
— Дай угадаю, — согласился я. — Он отжал у тебя койку у окна?
— Смешно, — фыркнул уборщик. — Мы здесь выросли вместе. Люди с кровью аристо — даже если они бастарды — обычно не работают уборщиками.
Он медленно поднялся, потирая ушибленное колено.
— Вот я и не работал. Вышел отсюда сам, никакого усыновления — как и у него, кстати — но хорошее образование и навыки позволили получить работу. Выучился на пластического хирурга, открыл свою практику. Получал неплохие деньги. Наконец-то зажил как человек и думал, что так будет дальше…
Я слушал, не перебивая.
— А затем заявился Лёшенька, — глаза уборщика сощурились. — Я ведь говорил, что он подчищал все следы? Ну, вот. Новая фамилия, новое лицо…
— А говорил, что фамилия настоящая, — не удержался я.
— Ха. Он ещё и не то скажет, — уборщик махнул рукой. — В общем, он явился ко мне, чтобы я сделал ему новое лицо…
— И ты оказался неудобным, — медленно закончил за него Вульф, не отходя от двери. — Знакомая история.
Бывший агент Нахального был мрачнее ночи.
— Что, и у тебя было что-то подобное? — уборщик-пластический хирург глянул на него. — Тогда ты понимаешь, о чём речь. Никаких улик на него самого, вот только после его визита кто-то начал копать под мою клинику. И не просто копать, а вешать на меня то, чего я никогда не делал.
Он махнул рукой.
— И вот я тут. Вернулся в место, которое и так хранит его секреты. А я — один из них. Здесь я могу жить, но попробую высунуться или попытаться кому-то что-то сообщить о его прошлом — и он уничтожит меня окончательно.
Я задумчиво склонил голову.
— Но нам ты сообщил.
— Сообщил, — согласился уборщик, и в его глазах мелькнуло уже серьёзное выражение. — Может, зря. А может, и нет. Как-никак, если вы дошли до связи Нахального с этим местом, то вы не дураки. Есть шанс, что у вас получится ударить первыми.
Пару секунд мы пристально глядели друг другу в глаза… а затем я кивнул.
— Нахального надо бить наверняка, — согласился я. — Он не любит полумеры? Ну, я их тоже не люблю. Если Нахальный потеряет всё своё влияние, ты ведь сможешь выйти отсюда?
— Смогу, — сощурился парень ещё сильнее. — Верно.
— Тогда говори.
— …а если у вас не получится — а вы не первые, кто пытается — то мне хана.
— А тебе есть что терять?
Жёстко, зато справедливо. На сей раз пауза длилась почти полминуты….
А затем уборщик заговорил.
— Ладно. На компьютеры даже не смотрите, Нахальный никогда бы не доверил свои данные чему-то… столь легко взламываемому. Всё дело в нейрочипах.
Он постучал пальцем себе по виску; приглядевшись, я увидел там небольшой и давно заживший шрам.
— Их вживляют всем воспитанникам. На случай побега, на случай тревоги. Вживляют, а после усыновления или выпуска удаляют. Мы здесь, в приюте, не обычные детишки и никогда ими не были. Ценный товар, за которым нужен особый контроль.
— Допустим, — согласился я.
— Но мы не только ценный товар, но и кровь аристо, — продолжал уборщик.
