того раза я как-то совсем не хочу работать с магичками, питающими ко мне нежные чувства. Ревность до добра не доводит, — мрачно проговорил я и рефлекторно потёр шею, будто наяву ощутив, как из неё хлещет горячая кровь, заливающая не только мою грудь, но и лицо дико вопящей обнажённой красотки подо мной. И всё это сопровождалось пронзительным женским визгом и яростным матом, несущимся из-за моей спины.
— Ты тогда чуть башки не лишился. А без головы тебе бы не пошло ходить, гар-р-р, — насмешливо прокаркал фамильяр и неожиданно добавил: — А вон и твои горе-бойцы идут.
Аким взмахнул крыльями и взмыл в небо.
А я глянул в сторону Рябого и Бульдога. Первый нацепил кожаную кепку, а второй — фуражку с треснутым лакированным козырьком. При этом руки обоих оттягивали исцарапанные чемоданы, а на спинах покоились вещмешки цвета хаки.
— Сюда идите! — махнул я им рукой, поморщился от боли в шее и встал со скамьи.
— Да вас не узнать, сударь! — ахнул Рябой, подойдя ко мне.
— Точно, — поддакнул изумлённый Бульдог, поставил чемодан и освободившейся рукой почесал мясистый нос с густо торчащими из него волосками.
— Вчера была маскировка, — произнёс я и посчитал нужным не говорить этим двоим, что виконт Синявский, кажется, решил не преследовать никого из нашего трио.
Хм, а может, Рябой с Бульдогом и сдали меня Мирославе? Нет. На них это не похоже. Синявская ведь и о моём преподавательстве пронюхала, а эти двое об этом не знали. Да и смотрят они прямо, без страха. Значит, не чуют за собой вины.
— И куда мы теперь, сударь? — спросил Рябой и обеспокоенно глянул на ещё недавно голубое небо. Теперь оно стремительно затягивалось чёрными кучевыми тучами, пожирающими синеву и солнечный свет. Город опять стал окрашиваться в серый, землистый цвет, будто из него по капелькам уходила жизнь.
— В гостиницу, — решил я, покрутив ноющей шеей. — Да в такую гостиницу, при которой имеется массажный салон.
— Есть такое место, — кивнул Рябой, задумчиво потирая подбородок двумя пальцами с чернотой под ногтями. — Я вас быстренько доведу. Тут напрямик можно сократить.
— Веди, — разрешил я. — Только скажи мне, где ваше оружие.
— Ну, наше мы спрятали, сударь. А то, что принадлежало помершим ночью мужикам, продали, а деньги раздали вдовам.
— Вы точно не святые?
— Не, куда нам, — махнул мозолистой рукой Рябой и двинулся прочь.
Мы вышли с аллеи и нырнули в узкий, вонючий проулок, уже оглашаемый первыми каплями, забарабанившими по крышам. Под ногами зачавкала грязь, а слабые потоки дождевой воды понесли мусор и помешали воронам насладиться сизыми кишками дохлой собаки с разорванным пузом. Птицы с недовольным карканьем начали прятаться от набирающего силу дождя. А мы вышли из проулка и буквально через квартал проникли в прилично выглядящий особняк из красного кирпича с каменными горгульями, раззявившими клыкастые пасти на карнизе.
Внутри нас ждал просторный обеденный зал, забитый посетителями чуть ли не до отказа, хотя столов оказалось довольно много. В центре в свете ярких ламп пировали дворяне. А по тёмным углам да возле стеночек в сумерках робко жались простолюдины, боязливо поглядывающие на аристократов, ведущих себя шумно и по-хозяйски.
— Простите, но свободных комнат нет, сударь. Всё заняли приезжие. Их нынче в город валит целая толпа, — сразу же заявил сидящий за стойкой мужичок в ливрее и изобразил виноватую улыбочку, однако в его глазах сквозила обеспокоенность.
Да-а, сильно желанными постояльцами мы не выглядели. Особенно Рябой с Бульдогом. По их одежде стекали струйки воды, пятная красную ковровую дорожку. А от ботинок оставались следы грязи. Я-то выглядел поприличнее, но мужик же не дурак. Понимает, что мы втроём.
— Ты хорошо подумал? — мрачно произнёс я, подойдя к стойке и демонстративно положив на неё ладонь с магическим перстнем.
— Да-а-а, — неуверенно протянул он, пытаясь не встречаться взором с моим мрачным, давящим взглядом, способным подковы гнуть.
— От нас не будет проблем. Мы белые и пушистые… где-то глубоко внутри. Да и стоит ли гнать трёх опытных охотников на демонов в эти смутные времена?
— А-а, знаете, — сглотнул мужичок, дёрнув острым кадыком. — Вообще-то, есть два номера… Только сейчас о них вспомнил. Постояльцы же буквально вот-вот съехали.
— Отлично. Нам подойдут эти номера, если в них есть душ и мягкие кровати.
— Есть, есть. Всё есть. Вот тут распишитесь, что заселяетесь. И оплату мы за все дни берём вперёд, а то, как вы мудро выразились, времена нынче смутные, — выдавил улыбку мужичок, ловко подсунул мне листок с ручкой и пару ключей с бирками, на которых были изображены цифры «13» и «14».
Я быстро всё подписал, заплатил за пару дней и сказал:
— Милейший, а что у вас по массажным услугам? Шея болит. Прям спасу нет.
— На первом этаже есть массажный салон. Вон за той дверью в углу. Приходите в любое время. Вас обязательно кто-нибудь примет.
— Спасибо, — кивнул я и положил на стойку ещё пару банкнот. — Чаевые.
— Благодарю, сударь, — уже искренне улыбнулся мужичок, молниеносно сграбастав деньги. — Вам по той лестнице. Третий этаж.
— За мной, — бросил я Рябому с Бульдогом и двинулся через шумный зал к лестнице.
В четырнадцатый номер я отправил Бульдога с Рябым, а сам остался в тринадцатом. Он мог похвастаться просторной кроватью с балдахином, зелёными обоями, комодом, шкафом, столиком и плетёными половиками на дощатом полу.
Правда, пол оказался скрипучим. Он заунывно тянул высокие ноты, пока я шёл по нему к окну. А когда моя рука открыла ставню, в комнату вместе с колючими каплями дождя и порывами холодного ветра влетел Аким, чуть не задев прутья решётки и мои влажные волосы.
— Ух-х-х, и погодка! Мерзость! Гар-р-р! — каркнул он, уселся на спинку стула, по-собачьи встряхнулся и обвёл комнату придирчивым взглядом. — Ну, получше, чем предыдущая дыра. Р-радует то, что мы идём по восходящей. Глядишь, и до царских палат доберёмся.
— Доберёмся, — заверил я его и отворил дверь, за которой пряталась небольшая комнатка с кафелем, краном и торчащей из стены трубой с рассеивателем.
— Ты мне уже обещал хорошо поесть, а сам слово не сдержал, гар-р-р, — напомнил фамильяр, недовольно посмотрев на меня одним глазом.
—
