расскажи мне, что это были за доводы.
— Нее, — замотал тот головой — он сам тебе об этом расскажет. Они там ждут тебя. Все ждут. Я, собственно, за тобой и шел. Они уже с полчаса как, там собрались.
Даже так.
А что случилось? Для чего это не запланированное собрание?
Я достал телефон и быстро прокрутил новостную ленту. Да нет, за вчера-сегодня ничего эдакого не произошло. Мир до сих пор оплакивал гибель городов по всей планете.
Тогда зачем?
Внезапно вспомнился губернатор Екатерининской губернии и его неудачная попытка убить меня с последующим бунтом. Это что-то из этой же оперы?
В таком случае можно ли доверять Степанычу? Он явно в курсе происходящего.
Перебирая тонкими лапками, в мое сознание стремительно заползали пока еще маленькие червячки сомнения.
Немедленно активирую Детектор лжи.
— Ну пошли, — говорю бывшему инвалиду. — Веди.
И демонстративно складываю руки за спиной. Словно арестант. Благо, опыт в этом деле имеется.
— Да че ты, блин! — возмущается Степаныч. — Все нормально будет!
«Все нормально будет». Какая интересная фраза.
Мы тебе зуб выдираем. Все нормально будет. Мы решили тебя расстрелять. Все нормально будет.
Идем по коридору, в котором также нет ни единого окна. Что тут за секретность такая?
Входим в небольшой зал с широким столом посередине.
Президент, министр обороны, еще несколько силовиков. Они замолчали, рассматривая нас.
— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, — президент встал со стула. — Прошу, присаживайтесь.
Кивнув головой в знак приветствия, плюхаюсь на ближайшее сиденье. Молчу и смотрю на присутствующих. Попутно соображаю, чем же таким соблазнил Сергеев Степаныча, что тот подчинился его приказу?
— Дмитрий Сергеевич, — начал президент. Я же смотрю на него сквозь свою способность. Волнуется президент. Но не сказать, чтобы очень. — Вчерашний инцидент с…эээ…вашей бывшей девушкой дал нам понять то, о чем мы почти не размышляли. О вашей безопасности.
Тааак.
— Оказалось, что вы очень уязвимы вот для такой атаки. Мы провели предварительное расследование. Валерию вовлекли в секту Единства около двух месяцев назад. И все это время готовили только для одного — для вашего убийства. И рассматривая это покушение, мы поняли, насколько ваше выживание важно для того чтобы наш род, наша планета тоже были живыми. От вашей жизни буквально зависит будущее всей планеты. Постарайтесь это понять.
Он замолчал, давая мне время на обдумывание его слов. Мой навык показывал, что он не кривит душой и искренне верит в свои слова.
— И, чисто из соображений вашей безопасности, — продолжил президент, — мы и приняли решение помести вас сюда. Здесь, вдали от посторонних людей, вы будете в полной безопасности.
Я поднял бровь в немом вопросе.
— Это президентский бункер на случай ядерной войны, — поспешно добавил Петр Михайлович. — И тут совершенно безопасно.
Как мило.
Я доверчиво и радушно улыбнулся им, до сих пор не произнося ни единого слова.
Они, ради моей безопасности решили упрятать меня, закинув в самую глубокую яму, которую могли себе позволить. Что это, в самом деле забота о моей тушке, или попытка подчинить меня?
Все также радостно улыбаясь, сформировал задание и раскидал его всем здесь находящимся.
С удовольствием наблюдаю, как замерли присутствующие здесь чинуши, вчитываясь в куцый текст на их внутреннем взоре. Как вытягиваются их лица, как в их глазах мелькает страх.
И только Степаныч, читает его шевеля губами. «Наказание — смерть» — закончил он изучать квест.
Я радостно кивнул.
Наказание — смерть.
— Ну, Дмитрий Сергеевич! — укоризненно, с некоторой ноткой мольбы произнес президент. — Это же ради вашего блага, поймите это!
Какая удобная формулировка. Ради нашего блага. Прикрываясь ею, можно, в моем случае, запереть человека в тюрьму. Удобную и роскошную, но тюрьму.
Как хорошо, что создатели системы учительства предусмотрели подобное.
Дополняю квест. Скидываю его им.
Они соскочили, в страхе глядя на меня.
Президент побледнел, схватился руками за столешницу.
— М-м-ммашина будет ждать вас через пять минут у входа, — на выдохе произнес он.
Я кинул и, так и не сказав ни слова, вышел из зала. За мной, кряхтя, как старый дед, последовал Степаныч.
Бунт подавлен в зародыше.
Глава 11.
Кто-то назовет это мальчишеством. Кто-то глупостью, кто-то позерством.
И, конечно, они будут правы. Все именно так и есть. Мальчишество, глупость и даже идиотизм.
Но и вот так вот распоряжаться мной я не позволю. Я давно уже не юноша, чьими интересами можно пренебречь ради общего блага.
За эти месяцы, что я стал носить в себе инопланетный имплант, я очень сильно вырос. Не только физически. Вырос как личность. Стал ценить себя и понимать свою роль. Свою очень важную роль.
Хотя, иногда, моя природная стеснительность и слабость давали о себе знать. Но я понял, никто не лучше меня не поймет мои интересы, мои предпочтения, мои сильные и слабые стороны. Грубо говоря, знаменитая фраза из старого советского мультика «Чертенок №13» была очень недалека от истины.
Люби себя, чихай на всех, и в жизни ждет тебя успех.
Понятное дело, что не нужно воспринимать вот уж совсем буквально. Понятное дело, что нужно думать и о других тоже, заботиться о них, кого-то даже любить. Но каждый раз, делая что-то, надо проговаривать ее про себя. И жизнь станет лучше.
Вот и сейчас, выходя из бункера, я вспомнил эту знаменитую фразу.
Хватит идти у них на поводу!
Я обещал, что не буду вмешиваться в их дела не связанные с инопланетным вторжением? Обещал. Я не вмешивался? Нет. Зато они решили, что знают, что мне будет лучше. И начали это претворять в жизнь.
Значит и мои обещания в этот же момент аннулируются.
Так что сейчас я начну творить, по их мнению, дичь. А по мне — так давно надо было это сделать.
Степаныч, наивная душа, поверивший обещаниям политика, бормоча что-то извиняющееся под нос, плетется сзади.
— Я ж как лучше… я ж не со зла, — слышу я обрывки его речи. Ничего, пускай пострадает. Может в следующий раз лучше думать будет. А не слушать сладострастные речи. Своя голова, чай, не просто так дадена. Ею можно еще и думать, а не только есть.
А двери перед нами распахивались настежь. Впереди, почти бежал, заместитель министра обороны, заискивающе заглядывая в глаза и покрикивая на нерасторопных служивых, что тянули с очередным раскрытием тяжелых, почти метровой толщины «дверей».
Тогда-то
