было оставить ребёнка. В этот кипящий котёл и влились несколько сотен маленьких британцев.
Конечно, не обошлось без инцидентов. Дети притирались друг к другу.
-Зачем ты его ударил? -пыталась разобраться Дора.
-Он назвал меня эльфийской задницей!
-Как думаешь: почему он тебя так обозвал?
-Потому, что сам эльфийская задница!
-Всё с вами понятно, -вздохнула Дора.
Саму её поселили в небольшой, но отдельной квартирке, где всё было под рукой и почти до всего можно было легко дотянуться, не сходя с места. Но всё-таки отдельное жильё. Дома, в Лондоне, она едва ли могла позволить себе такое. Квартирка ей досталась вместе с мебелью и необходимой техникой. Причём видно, что всё новое, ещё никем не использованное. Только вот окон сильно не хватало. Какие тут окна если они находятся глубоко под землёй? Отсутствие окон девушка компенсировала картинами. Стены её небольшой квартирки украсились копиями полотен мировых живописцев. Дора и сама неплохо рисовала. Несколько её собственных набросков также нашли места, скромно затесавшись между работами признанных классиков.
В ближайших соседях у Доры проживали другие учителя и воспитатели, работающие с несколькими тысячами детей, у которых война вторжения отобрала самое дорогое, что есть у каждого ребёнка – его родителей. Несколько тысяч детей до двенадцати лет в одном только городе. А сколько всего по стране, по миру? Задумываться об этом было больно. Но Дору утешало, что русские подошли к проблеме комплексно и централизована, собирая беспризорных детей в такие вот большие детские дома, не обращая особого внимания на национальность, не деля детей на своих и чужих, на русских и не русских. Не только потому, что в войне с тварями было всего две стороны: люди и чужие. Но и просто потому, что дети это дети. Такая позиция выгодно отличала Россию в глазах Доры от родной ей Англии, которая просто отказалась от сотен сирот оставшихся после гибели Лондона, не найдя места куда бы их можно было пристроить.
Детский дом делился на четыре отделения, согласно возрасту детей. Первое отделение занималось совсем крохами, до двух, максимум до трёх лет. Там пахло молоком, отглаженными простынями и, чуть-чуть, чистящей химией и лекарствами. Воспитатели звались нянечками. Крохи ревели, смеялись и хлопали большими глазёнками познавая этот новый, может быть не самый гостеприимный, но всё-таки вполне себе пригодный для жизни мир.
Второе отделение – дети постарше, примерно от трёх до шести лет. Здесь воспитатели – именно воспитатели. Главная задача: подготовить детей к школе и следить за их здоровьем. По возможности каждый должен получить необходимый минимум знаний: уметь читать, писать, считать и строить простейшие логические конструкции, чтобы в дальнейшем не пришлось создавать отдельные группы для отстающих.
Третье отделение – от шести до десяти лет. Школа. Здесь детьми командуют учителя, а маму, папу и высшего судию заменяет классный наставник, к которому можно обратиться с любым вопросом и любой проблемой. Задача учителей: впихнуть в учеников максимум знаний за минимум времени. Безусловный приоритет отдаётся техническим наукам и дисциплинам, но и такие гуманитарные предметы как история и литература прочно занимают своё почётное место обеспечивая максимально полное и всестороннее формирование юных личностей. И конечно отдельной красной нитью, на всё время обучения, проходят уроки физической культуры на которых детям дают начала военной подготовки, рассказывают куда следует бежать и что надо делать в случае нападения чужих на город в целом и непосредственно на их дом-крепость в частности.
Четыре года, конечно, слишком мало, но их хватает чтобы заложить твёрдый базис. И обучение на этом не заканчивается. В идеале человек должен учиться, расти и развиваться всю свою жизнь.
В последнее отделение переходят дети с десяти до двенадцати лет. Здесь их готовят к взрослой жизни. Обучение продолжается, но приобретает специализацию. В этом возрасте ребёнок должен уже решить кем он будет и какую профессию получит. По крайней мере какая из его профессий будет первой. В четвёртом отделении вместо учителей – старшие товарищи и делящиеся опытом мастера. После двенадцати, старшим детям предстоит дальнейшая специализация в выбранной профессии, но проходит она уже обычно за пределами детского дома, в специализированных учебных центрах, а то и прямо на действующем производстве, под контролем работающих там мастеров.
Дора работала во втором отделении с перспективой перехода в третье, когда изучит язык и программы обучения, которые всё-таки довольно сильно отличались от привычных ей по английской школе. Но пока она работала с привезёнными из Британии детьми помогая им адаптировать и втянуться в учёбу вместе с их сверстниками.
Рядом с ней, на этаже, слева и справа, жили другие учителя. В непосредственных соседях – приехавшие из Англии учительницы, которые также, как и она сама, не могли бросить детей и которых больше ничего не держало на родине. Они все стали между собой близкими подругами. Дальше жили уже местные учителя. Ещё дальше – разные технические работники, вроде поваров в столовой или ремонтников, следящих за исправностью техники и так далее. Большую часть бытовых обязанностей старались поручать старшим детям из четвёртого и, частично, из третьего отделения обучения. Но нужны люди, которые бы им всё рассказали, научили и проконтролировали правильность исполнения. Тоже, в каком-то смысле, учителя или, по крайней мере, наставники.
Другими словами, в детском доме, на учительском этаже Дора видела вечером и утром всё те же лица, что и во время рабочего дня. Это было удобно, но всё же утомляло. Хотелось разнообразия. Немного развеяться, порадоваться, может быть даже чуточку почудить. Хотелось почувствовать себя живым и ощутить жизнь вокруг себя.
Разумеется, в доме-крепости имелось всё необходимое начиная с мастерских для любителей конструировать или чинить всякую ерунду. Имелась пара любительских театров, они даже конкурировали между собой. Бассейны, спортзалы, беговые дорожки – всё что угодно. По факту, в детском доме, всего было даже больше, чем в любом другом доме-крепости потому, что детям старались дать самое лучшее. На учительском этаже имелся свой небольшой бар, но день за днём видеть одни и те же лица коллег всё же несколько утомляло.
Психологи прекрасно понимали возможные проблемы людей живущих в домах-крепостях новых городов. И если лучший отдых это смена вида деятельности и, по возможности, места этой самой деятельности, а в идеале и коллектива, в котором эту самую деятельность осуществляешь - то такой отдых вполне может быть предоставлен каждому. Отдых, так сказать, без отрыва от производства. Просто на какое-то время от пары недель, до пары месяцев человек, который решил, что он устал и ему всё совсем надоело мог
