Ознакомительная версия.
– Одежда.
Петр раскрыл котомку, выложил на стол свернутые узлами тряпки. Владыка скинул свою новенькую черную полурясу, снял рубаху и принялся облачаться в рваный халат, который вытащил из кучи тряпья на столе. Когда закончил, вставший за его спиной Петр накинул на плечи Геста шерстяной платок:
– Иди сюда, Каспер. Облачайся.
Вик подошел к столу.
– Не похожи вы на бродягу, Преподобный. – Белокурый худой Эван коснулся пальцами подбородка, имея в виду усы и бородку Геста. – Сбрить бы…
– Закрыто лицо будет, – глубоким басом пророкотал Петр. Ростом он был ниже остальных, с широкими покатыми плечами и толстой шеей.
Эван сдержанно улыбнулся в ответ. Стод – сутулый, не примечательный ничем, кроме глубокого шрама на лбу, вокруг которого кожа собралась складками, – молчал, сосредоточенно наматывая тюрбан на голову стоящего неподвижно Вика. Грубая ткань колола лоб, затылок тоже начал чесаться, но Вик терпел. Закончив, Стод отступил, окинул взглядом дело рук своих и кивнул.
Пока Вик скидывал выданную стариком-старостой одежду послушника, натягивал халат и драные штаны, Владыка вынул из ящика несколько обойм с пистолетными патронами. Короткие латунные цилиндры с полукруглой пулей соединялись по две штуки особой скрепкой. Гест переломил стволы, вставил в них патроны, придавил – скрепка осталась висеть на большом пальце. Щелкнули взведенные курки. Преподобный одернул рукав.
– Я не понимаю, что должен делать, – сказал Вик.
– Вынюхивать. Искать.
– Но что? Кого? Вы думаете, кто-то из людей в караване предатель. Один, двое, больше? Как мне их найти? И вообще, почему я?
– Ты юн, потому к тебе меньше внимания будет. Просто мальчишка, шныряющий под ногами…
– Но почему не кто-то из ваших послушников? Как вы… как вы можете доверять мне?
Гест, уже полностью облаченный, повернулся к нему:
– А как я могу доверять послушникам, зная, что в Храме есть соглядатаи? Враги Ордена? Тебе кажется удивительным, что ты, человек со стороны, попал вдруг во все это? Но нет в этом ничего странного, ежели вспомнить, что мы с твоим отцом дружны были.
– Но что мне вынюхивать в походе?
– Связь, – произнес Эван. Длинными тонкими пальцами он откинул со лба прядь светлых волос и подмигнул Вику.
– Что? – Тот уставился на него. – О чем ты?
Владыка кивнул:
– Конечно. У тех, кто поедет с караваном, должна быть связь с их главарем, оставшемся здесь, в Московии. Будешь искать, вынюхивать, слушать, что говорят, смотреть, кто и куда отлучается, с кем общается, дружит… куда и сколько раз по нужде ходит.
– Соглядатаи могут быть и среди башмачников, и среди монахов?
– Конечно. Будь осторожен, не спеши и не ошибись в подозрениях. В Ордене, кроме Дюка Абена, ты никого не знаешь.
– Переговорщика тоже подозревать?
– Всех! – отрезал Петр и ухмыльнулся: – Стой ровно, послушник.
Он поправил тюрбан на голове Вика, закрыл ему лицо платком, подоткнув край у виска, разгладил ткань на плечах.
Эван передал Владыке котомку, тот накинул лямку на голову, пристроил суму за спиной, поправил, чтоб не давило шею. Принял у Петра посох, крутанул в руках, ухватив за оплетенный кожей верх, вытащил обоюдоострый клинок. Бросив меч на стол, шагнул к Вику и показал ножны с медным кольцом.
– «Штерн» – надежное оружие. В этой части спусковой механизм. Понимаешь, что сие означает – спусковой? Ты ж книжки читал, обучен… вернее, сам себя обучил.
Владыка повернул кольцо, из ножен выскочила железная пластина. Потянув за нее – внутри что-то хрустнуло, – коснулся пальцами прорези и пояснил:
– Отсюда, если нажму на пластину, вылетит короткое лезвие. Металл с особым напылением. Панцирного волка с тридцати шагов валит, если попадешь в голову или сердце.
Он снова ухватился за нижнюю часть, повернул кольцо, утопил пластину в ножны и взял меч со стола.
– Обращаться умеешь?
– Старший бригадир обучил.
– Да, Оглобля знатный боец. И дурень редкостный. Хотя не без хитрости.
Гест развернул меч острием к полу, показал на рукояти рядом с узелком кожи неприметный выступ.
– Тут надавить пальцем… видишь, насечка на клинке, – и можешь вынимать из ножен.
Эван протянул Вику котомку, затем Петр отдал ему посох. Стод, присев на корточки, пересчитал стоявшие на полу прозрачные склянки, рядом на холщовом отрезе лежали рулонами свернутые бинты и четыре, в виде плоских коробочек, фонарика. Стод поманил Вика, отдал ему два бутылька, пояснив, что в одном самогон – рану промыть, согреться при случае. В другом лечебный воск. Вручил три рулона бинта; фонарик оказался керосиновым. Внутри запаянной коробки за мутным стеклышком был спрятан фитилек, который зажигался щелчком кремневого колесика на боку. Все остальное Стод раздал жрецам.
Гест, закрыв лицо платком, сказал:
– Выступаем сейчас. Каспер, в походе за мной держаться. На стоянках предателя ищи. Помни, никаких чувств. Ты теперь пустынник. Стод и Эван всегда впереди, Петр замыкает.
Владыка сложил ладонь лодочкой, коснулся лба. Монахи повторили жест. Вик замешкался, но, пересилив себя, сделал то же, что и все.
Петр, подойдя к стене, отдернул атлас – открылся проход со ступенями ведущей вниз винтовой лестницы.
Два «пустынника» шагнули на лестницу, за ними Гест, потом Петр.
Ладони у Вика вспотели, посох скользил, пришлось перехватить покрепче. Слыша, как бухает в груди сердце, он поспешил за жрецами.
Через потайную дверь они вышли во двор Храма, когда процессия с двойником Владыки уже выезжала за ворота. На плацу стояла одинокая повозка, рядом мялся староста. Увидав пустынников, старик бросил вожжи и закричал:
– Кабы не личное повеление Владыки, плюнул бы! Лошадь в стойло определил, повозку в мастерские! Где вас шакалы носють?! Че рожи попрятали? Обет дали, думаете, тепереча спрос мал? Только возвернитесь мне обратно! Не поленюсь, сам Преподобному Гесту скажу, чтоб в Храм вас не пущали боле. Мне дармоедов в Канториуме хватает!
Не обращая внимания на старика, они уселись в повозку. Стод взял вожжи, перекинул через плечо и посохом ударил лошадь по крупу. Кобыла дернулась, присела на задние ноги, заржала и рванула с места, цокая подковами по мощенному камнем плацу. Староста шарахнулся в сторону, едва не угодив под копыта. Завопил что-то вслед, но никто не оглянулся.
Выкатившись за ворота, повозка пристроилась за ползущим по мостовой сендером.
Когда подъехали к рынку, весть о том, что Владыка покинул Храм, уже разлетелась по Лужнецкому острову. Люди высыпали на набережную, загалдели, словно птицы на хозяйском дворе. Толпа ремесленников, торговцев, фермеров и старателей пошла навстречу процессии.
Ознакомительная версия.
