— Я, — ответил Михаил.
— Зачем?
— Чтобы тебя пулями не засыпало.
— Долго меня не было?
— Недолго. Минут пятнадцать.
Олег сел. Со шторы на пол посыпались сплющенные кусочки свинца — должно быть, последствия рикошета от потолка и стен. Гарин огляделся. Пол и противоположная стена комнаты были иссечены выстрелами. В раме правого окна не хватало центрального элемента. Свеча на столе, как ни странно, еще горела, и это было весьма кстати, потому что небо за окном заметно потемнело. Стальная дверь, ведущая в коридор, была пробита в нескольких местах, но, судя по характеру вмятин, стреляли с этой стороны.
— Оттуда давно никто не лез, — сказал Михаил, проследив за взглядом Олега.
— Почему перестали стрелять?
— Без понятия. Может, патроны кончились, а может, задумали чего. В последний раз, когда я выглядывал в окно, твари волокли откуда-то шестиствольный станковый пулемет. У них там где-то целый арсенал.
— В подвале, — кивнул Гарин. — Якут заставил зомби сдать оружие. Ибо сказано им было: плодитесь и размножайтесь, возделывайте нивы и возводите дома, но не убивайте подобных себе, если только я не прикажу вам сделать это.
— Ты рехнулся? — определил Столяров.
— Не я. Это все Якут. Кажется, это ты говорил, что Зона у многих пробуждает комплекс бога?
— Не помню. Может, и говорил. А что?
— Вот Якут и решил стать богом. Только не богом человеков, а повелителем зомби. Он видел, как я заставил двадцать зомби застрелиться. Помнишь, на детской площадке, где перед этим застрелился Доктор Геббельс?
— Помню, конечно. Это было сразу после того, как мы познакомились с Коршуном и его командой.
— Вот-вот. Якут увидел «венец» в действии и не успокоился, пока не достал себе такой же.
— Где достал?
— Пока не знаю. Может, потом вспомню. Тут как с Дизелем: чужая память поступает порциями.
— Так что Якут? — спросил Михаил. Видно было, что вспоминать о Дизеле подполковнику не хочется.
— Якут добыл где-то «венец» и возомнил, что может управлять зомби.
— Только возомнил?
— Ну да. На самом деле это они им управляли. У меня так было в самый первый раз. Помнишь зомби в старом «запорожце»?
— А, этого… — Столяров закатил глаза и прошипел: — С-што за с-шутки?
— Не делай так больше! — попросил Олег. — Да, того самого. В тот раз я смог нащупать информационный канал, но передача ушла не в ту сторону. — Он замолчал. — Ты вообще понимаешь, о чем я?
— Главное, чтобы ты понимал, — флегматично заметил Михаил.
— Помнишь, Шустр говорил, что Якут перед уходом начал вести себя странно? Разговаривать по ночам, плакать?
— Чудить.
— Ага, чудить. Это зомби лезли к нему в сознание. Я думаю, это не Якут позвал их на цементный завод, а они сами собрались вокруг Якута.
— За каким лешим?
— За… — Гарин задумался. — За пониманием. Быть зомби, скажу тебе по секрету, очень тяжело.
— О-ошень чижило, — простонал Столяров, и Олег невольно покосился на труп зомбированного старика.
— Я же просил…
— Извини. Быть мною тоже не сахар, но это еще не повод есть чужие мозги.
— Да они не едят…
— Я сказал, лезть в чужие мозги. Или тебя опять контузило?
Гарин прикусил язык. Потолок над его головой прошила короткая очередь. Еще одна прогремела по жестяному карнизу за окном. Стреляли двое, с улицы.
— Я не понял, — как ни в чем не бывало признался Михаил. — Если Якут не управлял зомби, почему они горбатились на него?
— Я не знаю. Может, в благодарность за то, что позволяет им иногда хоть на минуту почувствовать себя людьми. Ты же видел, какая к нему стояла очередь. А может, Якут проводил сеансы только с теми, кто хорошо работал.
— Извини!
Столяров на секунду привстал, высунулся в окно и тут же вернулся на свое место у стены. За окном громыхнуло. Один из автоматов замолчал.
— Все, это последняя. — Михаил покрутил на пальце кольцо от гранаты и бросил его на пол. — Остались только две обоймы к «Макарову» и полтора рожка.
— У меня были запасные.
— Их-то я и посчитал. Так что кончай болтать, Олежка, и принимайся за дело.
— Ты имеешь в виду… — Олег коснулся лба, чтобы убедиться, что «венец» все еще на нем. Тонкий обруч был на месте, но сидел настолько удобно, что почти не чувствовался.
— Именно! Поправь корону, зажмурься хорошенько и прикажи этим уродам, чтобы спрыгнули с крыши.
Гарин послушно закрыл глаза и с наслаждением нырнул в темноту, в которой не было ничего, кроме чужих сознаний. Они были совсем не похожи на однообразные отметки на экране КПК. У каждого был свой собственный цвет, форма и свечение. Каждое было особенным.
— Их много, — пожаловался Олег. — А я два года не практиковался. Не уверен, что смогу контролировать сразу всех.
— Ну так прикажи тем, кого ты контролируешь, стрелять в тех, кого ты не контролируешь! — В голосе Столярова прорезалось нетерпение.
— Сейчас…
Гарин еще немного потянул время. Правда, которую не стоило знать Михаилу, заключалась в том, что Олегу совсем не хотелось убивать зомби. Более того, он откровенно жалел этих прошедших через мясорубку Зоны недолюдей. Зомбированных и так уже полегло достаточно. Их наспех сколоченное общество лишилось духовного лидера, и несчастные, которые почти сумели вернуться к человеческой жизни или хотя бы к ее имитации, снова скатились во мрак невежества и агрессии. Нет, новых жертв Гарин не хотел.
Возможно, внезапная жалость к зомби родилась не в сердце Олега, а в сознании Якута, слепок которого в момент его гибели запечатлелся в «венце», но если долго размышлять об этом, то можно стать шизофреником. Поэтому Гарин не размышлял. Он открыл глаза.
— Есть другой выход.
— Отсюда? — оживился Столяров. — Какой?
— Посмотри в шкафу.
— В этом? — Михаил подошел к несгораемому шкафу. — Да я уже пробовал. Там кодовый замок, пять цифр. Всех комбинаций за сутки не перебрать. Рвануть бы его чем-нибудь, да ничего не осталось.
— Все бы тебе рвануть, — усмехнулся Олег. — А стучать не пробовал?
— А?
Гарин с выражением произнес:
— И Я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.
— Ты точно не рехнулся? — с подозрением спросил Михаил.
— Точно.
— Это опять Якут?
— Нет, это Лука, поучение о молитве. Глава одиннадцатая, стихи девятый и десятый.
— Чего?
— Ничего. — Гарин безнадежно махнул рукой. — Темный ты, Миша. Религиозно не подкованный. Просто набери «одиннадцать, девять и десять».
