Дарлин повязала голову шарфом и отправилась вместе с Раулем к стойке выдачи багажа, где лотофаг распорядился о погрузке четырнадцати сундуков с одеждой, которую он счел необходимой для своего недельного отпуска.
— Надеюсь, этого хватит, — озабоченно заметил он, наблюдая за тем, как сундуки скользят по конвейерной ленте. — Да, в чем дело?
Малыш дергал своего друга за рукав. Они обменялись несколькими безмолвными фразами, затем Рауль повернулся к Дарлин.
— Малыш говорит, что за нами не следят, и никто не интересуется тобой. Должно быть, мой шарф действует, — удовлетворенно добавил он и повернулся к багажной стойке, где автоматический кран уже начал выгружать сундуки на платформу багажного аэрокара.
— Спасибо, — с благодарностью обратилась Дарлин к Малышу.
Шляпа кивнула. Из карманов плаща показались маленькие ручки, сделавшие неопределенное волнообразное движение над головой, которая качнулась в сторону Рауля. Потом Малыш пожал плечами.
«Да, — подумала Дарлин. — Пожалуй, этим все сказано».
Убедившись в сохранности всех своих сундуков, Рауль ввел информацию о доставке в крошечный компьютерный мозг аэрокара и добавил щедрые чаевые при оплате заказа. («Однажды я забыл дать чаевые, — пояснил он. — Лишь шесть сундуков доехало до дома, а остальная одежда провела все праздники в другом городе. Надеюсь, ей там было удобно. Зато я не мог даже выйти на улицу!») Они вышли из космопорта и направились к платформе Магнитки — самого распространенного вида общественного транспорта на Адонии.
Магнитка представляла собой сияющий серебристый поезд, с тихим шелестом и невероятной скоростью мчавшийся над намагниченной монорельсовой трассой. Линии магнитки были проложены повсюду, и, пересаживаясь с одного поезда на другой, человек мог попасть практически в любой город на планете. Управление собственными транспортными средствами считалось унизительным, не говоря уже о том, что оно приводило к стрессам и способствовало образованию морщин, а напряженная поза водителя оказывала дурное влияние на его осанку.
Короткая прогулка через космопорт — пешие прогулки считались признаком хорошего тона и помогали поддерживать тонус икроножных мышц — закончилась на станции магнитки. Подобно космопорту, да и любому другому общественному зданию на Адонии, станция была воплощением роскоши, комфорта и последних веяний моды и дизайна.
Глядя из окна мчащегося поезда магнитки, Дарлин восхищалась красотой этого мира. Каждый предмет, на который она смотрела — даже такой рутинный, как мусорный контейнер, — был элегантным, изящным и радовал глаз. Отдаленные горы, небо, деревья, реки, цветы, здания, люди, животные — все было приятным и невыразимо красивым.
«Если бы я жила здесь, то, наверное, скоро устала бы от этого, — подумала она. — Это все равно что постоянно есть пирожные; такая диета быстро надоедает. Впрочем, шоколадные трюфели с малиновым джемом иногда бывают восхитительны».
Рауль жил в Канапалии, расположенной на более крупном из двух адонианских континентов. Город, построенный на горном склоне и возвышающийся над блистающими голубыми водами Канапалийского залива, считался курортом. Впрочем, то же самое можно было сказать о любом городе на Адонии.
Поскольку заводы — грязные, вонючие, безобразные объекты — находились под запретом, то все материалы, требовавшие промышленного производства, ввозились извне: импортировались с других планет или со спутников. Из-за этого стоимость жизни на Адонии была необычайно высокой, но поскольку постоянное проживание разрешалось лишь гражданам с высоким уровнем дохода, головокружительные цены на товары не представляли проблемы. Любой адонианец, чей доход падал ниже определенного уровня, подлежал немедленной депортации. Бедность так невзрачна!
Ошеломительная красота Канапалии с ее круглогодичным мягким климатом, великолепными горными и морскими пейзажами и живописными особняками, украшавшими прибрежные утесы, доводила инопланетян до слез. Адонианцы любили путешествовать. Они бывали в разных мирах Галактики; в основном чтобы убедиться, что нигде нет места прекраснее их родной планеты.
Блаженствуя в уютном вагоне магнитки, с широкими сиденьями, обитыми мягкой кожей, неброской обстановкой, специально продуманной, чтобы не отвлекать внимания от видов за окном, Дарлин почувствовала, что начинает подпадать под власть адонианских чар. Красота этого мира и его обитателей, свежий и чистый морской воздух действовали на чужестранцев не хуже любого из галлюциногенов, которые так легко можно было достать на этой планете удовольствий. Дарлин начало казаться, что здесь с ней просто не может случиться ничего плохого. Зло — грязное, безобразное, неопрятное — не допускалось на Адонию.
Дарлин хорошо понимала, что обманывает себя, но ей было приятно поддаться этой иллюзии. Она слишком долго влачила отшельническое существование в уединенной, стерильной обстановке. Она слишком долго боялась — сначала Бюро, потом Юнга, боялась своих коллег и друзей. Впрочем, последнее было неправдой. У нее не было друзей, которых она могла бы бояться. Ее единственным убежищем была работа, и компьютер служил ей алтарем. Пока она преклоняла колени перед этим алтарем, никто и ничто не могло вырвать ее из святилища, больше напоминавшего тюрьму.
По крайней мере, так она думала до тех пор, пока Крис не проломился через запертые, опечатанные двери ее стерильного мира. Киборг собирался убить ее, но вместо этого вернул к жизни.
Вскоре Дарлин перестала рассматривать лица пассажиров магнитки в тщетной надежде вычислить наемного убийцу. Она перестала с опаской коситься на Малыша и гадать, ощущает ли он враждебные мысли, направленные на нее. Она собрала все свои страхи и опасения и задвинула их в самый дальний угол сознания.
К несчастью, источник этих опасений находился в компьютерном футляре, который она носила с собой, не подозревая о крошечном передатчике, спрятанном внутри бокового шва.
По адонианским стандартам, вилла Рауля была совсем небольшой. Сияющая белизной, с крышей из красной черепицы, она угнездилась на горном склоне с видом на морские просторы, расстилавшиеся внизу. Но, несмотря на небольшие размеры, здесь было все необходимое для жизни: плавательный бассейн, гидромассажная ванна, сауна, декоративный пруд с рыбками, декоративный садик, фонтан во дворе, садовая беседка, вольер для птиц.
Памятуя о пристрастии Рауля к пышным, многоцветным одеяниям, Дарлин была приятно удивлена, когда обнаружила, что его вилла обставлена элегантно и со вкусом. Впрочем, в каждом крупном адонианском городе существовали строгие правила, регламентировавшие внутреннее убранство жилища.
