– Согласен с тобой, Наркоз по всем пунктам – утвердительно кивнул Окорок выслушав знахаря – но, вот какое у нас осложнение – Лось только что отказался от предложения вступить в семью и попросил быструю безболезненную смерть для всех троих, что скажешь?
– Такое можно устроить – устало кивнул Наркоз – мне надо будет сделать особый химический коктейль, который в совокупности с моей знахарской особенность вводить иммунного в глубокий сон дает невозвратную кому.
– Ты слышал Лось, что сказал Наркоз? – обратился Окорок к крестному – устраивает тебя такой расклад? Как по мне то кома лучше, чем ферма у внешников где у тебе месяцами внутренности будут выковыривать пока иммунитет полностью не откажет. Даю слово, что уйдете без боли.
– Согласен – прохрипел крестный – квадрат Е1, лесной кластер на берегу реки возле черноты, грузится раз в девять дней. Каждая девятая перезагрузка приносит небольшой поселок с колонией заключенных, патроны пятерка – боекомплект охраны.
– Вот оно что – задумчиво произнес Окорок.
– Наркоз, ты слышал нашу договоренность, введи их в кому перед разделкой, даму вперед, чтобы Лось видел, что я всегда держу слово.
– Бобер – обратился Окорок к мурам – ты славно потрудился, хабар Лося ваш, плату с потрохов получишь как обычно, будет и премия за столь ценный подарок! Маленький бонус вам всем – день отдыха и ваша группа свободна от мародерки Булавки и засады на стронгов, передашь приказ Воробью.
– Окорок, – Наркоз отозвал его в сторону и махнул мурам рукой, чтобы те первым увозили Лося – химия дорогая и редкая, ингредиентов у меня мало – обойдемся двумя порциями, кваз немой с ним и без наркоза можно работать. Да, и еще – коктейль закончился, надо новый делать, в отправку потрохов внешникам эту троицу я не успею обработать.
– Ничего страшного, потрохов и так собрано достаточно из-за внеплановой перезагрузки Булавки. Ты тех двух девиц успей только разобрать, а с этих троих потроха следующим конвоем отправим – он повернулся и посмотрел на меня – на квазе можешь сэкономить, если хочешь – режь его по живому раз он немой.
Вот тебе бабка и Юрьев день – только и мог мысленно сказать я.
Глава 8
Окорок и Наркоз остались негромко переговариваться, а мою каталку снова подхватил Лысый и покатил по коридору вслед за остальными. Я спокойно лежал на каталке и смотрел в потолок. Только мое спокойствие было внешним, а внутри меня закипал гнев. Индульгенция, выданная главарем банды муров мяснику потрошить меня заживо без наркоза и обезболивания, прорвала защитную плотину апатии к происходящему, выстроенную сознанием в попытке отрешиться от кровавой реальности.
«Суки, какие же они суки!» – постоянно вертелось в голове. Сразу вспомнились изнасилованные девушки, которые по возрасту были ненамного старше моей дочери. К ненависти на мясной бизнес муров добавилась спящая ненависть к виновникам смерти дочки. В моей груди разгоралась нестерпимая жажда мести. Мне казалось, этот огонь настолько велик, что можно заставить воспламениться маячившие впереди фигуры. Я закрыл глаза.
Наша процессия из трех каталок и сопровождающих нас муров неспешно двигалась в неизвестном направлении по очередному серому бетонному коридору. Везли нас прямо, не сворачивая, довольно долго. По моим внутренним ощущениям этот отрезок пути занял у конвоиров более пяти минут. В конце был короткий подъем на лифте, и наши каталки загремели колесами уже по металлу. Открыв глаза и мазнув взглядом по стенам и потолку помещения, в котором оказался, я понял, что попал на корабль. Судно было странным или сильно переделанным – на той палубе, по которой нас везли, не было переборок с узкими корабельными герметичными люками, а только ровный и прямой коридор из металла, покрашенного в насыщенный синий цвет. Коридор закончился полиэтиленовыми занавесками, и нас вкатили в просторное помещение около десяти метров в ширину и не менее двадцати – в длину. Явственно запахло больничкой. В этом помещении торцами к стенкам были размещены восемь секционных столов, по четыре с каждой стороны. Над каждым из них ярко светили белым светом люминесцентные светильники. От обычных секционных столов, которые можно встретить в морге любого медицинского заведения эти столы отличали свисающие с обеих сторон широкие ремни.
Кроме столов я заметил множество разного медицинского оборудования: штативы для капельниц, столики разных размеров и высоты с разложенным на них медицинским инструментом, шкафчики, за стеклянными дверцами которых угадывались разные медицинские препараты, посуда, и т. п. Два противоположных дальних стола были заняты – там на белых простынях лежали неподвижные обнаженные тела знакомых мне девушек. Хотя, как знакомых? Я даже имен их не знаю, просто мы попали в лапы этих мясников в один день. Над одной из них склонился худой мужчина. Меня подкатили к соседнему столу, постелили простынь и переложили на него головой к проходу. Ни Лося, ни Кристен я рядом не видел – похоже их выгрузили на столы с противоположной от прохода стороны. Лысый уселся на табуретку рядом с моим столом таким образом, чтобы не видеть процесс разделки.
Раздался звук шагов, и в разделочную вошел Наркоз.
– Прыщ, тебе еще долго? – спросил он, подходя к муру, копавшемуся во внутренностях девушки.
– Почти закончил, – ответил тот, обернувшись к Наркозу. – Первую разложил полностью, сейчас заканчиваю вторую.
– Это хорошо, что заканчиваешь. А где Сухарь?
– Он вывез последние трупы в соседний кластер, что выше по реке, который пойдет на перезагрузку, я сам проверял. Потом он вернулся обратно и отправился в бункер – сказал, что поспит немного до ужина.
– Хорошо, одним делом меньше. Твоя задача: быстро заканчиваешь разделку и несешь потроха этих двух красавиц Чумному – он занимается отправкой груза внешникам. Чумной предупрежден, будет тебя ждать. После этого готовишь два своих трупа для погрузки в лодку и можешь идти отдыхать, но только здесь, на корабле. Работы за последние дни было много – заслужил отдых. Когда я закончу с этими тремя, я тебя разбужу – найдешь Сухаря и вместе приберетесь тут. Все тела погрузить в лодку, пусть Сухарь их вывозит и утилизирует. До ужина должны управиться. Все понял?
– Да, шеф, – ответил Прыщ.
– Так, братва, – обратился Наркоз к мурам, – нулевиков попрошу задержаться. Остальные могут быть свободны, и по одной тележке с собой заберите!
Трое муров заспешили на выход, громыхая каталками по проходу.
– Лось, – обратился знахарь к пленнику, – по твоему договору с Окороком вам троим положена порция моего фирменного коктейля. Вы его получите, но вот какое дело: во-первых, мне понадобится примерно час на его приготовление, а во-вторых, присутствие данной химии в крови сильно снижает стоимость внутренностей. Поскольку я не мать Тереза, то для снижения вынужденных потерь мне придется для начала слить с каждого из вас около литра крови. Это не больно, обещаю, и сознание не потеряешь. С тебя солью чуть больше, а с остальных твоих задохликов – поменьше. На это как раз час и уйдет – спешить нам некуда. Сейчас попьем живчика и приступим!
Ответа Лося я не услышал. По команде Наркоза Лысый влил в меня грамм сто живца – его вкуса я не почувствовал. Что так много? А, меня же эти суки по живому порежут. Наркоз тем временем уже гремел оборудованием, расставляя аппараты системы забора крови у каждого стола на приставленные низенькие столики и подключая системы к вене на правой руке. За раз вроде сливают от четырехсот до пятисот грамм? И сколько же пакетов крови с меня заберут? Два, три? Наверное, три. Лось лежит с другой стороны и меня не видит. Да и что толку? Вся эта сделка со стороны Окорока – просто его прихоть и прощальный жест ручкой старому знакомому. Я посмотрел на медленно вытекающую из меня кровь – вот и мое обезболивание, по мере потери кровушки, я скорее всего в моем-то состоянии просто отрублюсь и потеряю сознание.
Время тянулось медленно… Наркоза я не видел, а Лысый все так же сидел рядом со столом, уставившись в свой смартфон. Прыщ закончил потрошить несчастных девчонок и погремел к выходу, неся в руках два белых пластиковых контейнера приличных размеров с красными крышками и красными крестами на стенках. Потом он вернулся, и они с Наркозом, взявшись за края простынь, переложили трупы девушек на каталки, которые Прыщ увез за занавески в противоположном от входа конце помещения. Из-за занавесок послышался лязг металлических цепей и стук брошенных трупов на что-то твердое и металлическое. После второго пакета слитой с меня крови стала накатываться сонливость, но провалиться в так притягательное беспамятство не получалось – внутри меня бушевал гнев на муров. Какие же они сволочи! Да по сравнению с ними виновные в смерти моей дочери были невинными овечками!
