вижу, что они почти все второго-третьего уровней.
— Так, по одному дверь не открывать! Всегда, когда передаете еду или еще что, всегда двое стоят рядом с копьями наготове! Понятно? — спрашиваю я со смурным видом слушающего меня начальника караула.
Видя, что он слишком недовольно себя ведет, похоже, много о себе понимает, я вызываю посыльным к себе его начальника и ставлю того в известность:
— Если этот придурок будет тут стоять с такой рожей и пропускать мимо своих грязных ушей мои приказы, я его или повешу, или отдам этим на одну ночь позабавиться с его задницей, — я киваю на закрытый сарай, — Или ты его поставишь на место или сам поменяешься с ним местами! Еще раз приду сюда и не увижу горящих от службы глаз, так оно и случится!
Я уже чувствую, что несение службы крестьянами меня точно не устраивает и придется нанимать крутых наемников, чтобы сделать из этих червяков настоящих воинов и людей.
Но, это уже случится после победы, поэтому работаем с тем материалом, что есть под рукой и моим гениальным командованием.
Понятно, какой человеческий материал попал под командование дворянам и почему у них опускаются руки, если здесь остались только самые упорные и лучшие воины из крестьян.
Вернувшиеся от соседей командиры с перекошенными лицами рассказывают о пирровой победе войска в одну тысячу сто воинов над засевшими в обороне Стражами.
— Мастер Серый, там гора тел наших парней выше в два раза, чем от тел Стражей. Поговаривают, что убито сто десять Стражей, взято в плен пятеро и человек пятнадцать смогло убежать. Наших погибло двести парней и пятьдесят легко ранено, все тяжелые уже умерли.
— Понятно. Горе-командиры дождались утра и пошли в атаку на частокол широким фронтом. А Стражи накрошили кучу народу из луков и в личных схватках?
— Да, все так и произошло. Мы провели ночь в лесу около костров и утром, как рассвело, атаковали поселение, — рассказывает один из командиров того отряда.
— А стоило с факелами напасть сразу же, через частокол перелезли бы почти без сопротивления и потеряли бы со своим преимуществом в численности только половину погибших.
Командиры молчат, собравшись около меня, я же продолжаю:
— Как же они собираются командовать дальше? Если на первом поселении потеряли двести пятьдесят человек. На втором потеряют столько же и вас останется всего шестьсот воинов против тех же шестисот Стражей в хорошо защищенном городе под Скалой. Смысла лезть в город никакого нет тогда.
— А как ты собираешься атаковать второе поселение, Мастер Серый?
— Ну, сложной такой тактикой. Сколочу легкие щиты из досок и лестницы. Повешу всю тяжесть на шею пленным и бабам и выдвину их вперед, с петлей на шее каждого. За ними посажу арбалетчиков со щитами, они будут перестреливаться с лучниками и загонят тех под частокол. Один день перестрелки и лучников станет гораздо меньше, как и слишком смелых Стражей. Мои арбалетчики будут стрелять через прорези в щитах, а лучникам придется полностью вылезать из-за частокола. Так что, потери от перестрелки будут пять к одному в нашу пользу.
— А что потом? Так то сражение не выиграешь?
— А потом будет военная хитрость. Думаю, в этот раз шестнадцатью убитыми не обойдемся, погибнет раза в два больше. Не меньше тридцати воинов с нашей стороны.
Вижу по лицам крестьянских командиров, что они готовы прямо сейчас уйти от своих бестолковых начальников, чтобы сохранить своих людей.
И я предлагаю им поступить именно так, понимая, что железо требуется ковать, пока оно горячо и после еще одного такого приступа мне не с кем останется потом контролировать эти земли. Победить то мы и так победим, даже с моими четырьмя сотнями, авторитет мой уже вырос до небес и народ готов меня слушаться беспрекословно.
Тем более, моя НЕЗАМЕТНОСТЬ дает мне гораздо больше, чем все знания о военном деле нашим дворянам. Есть еще и бластеры, которые придется пустить в ход, когда мы зайдем Стражам сзади со стороны Скалы. Чтобы отбить это святое для них место, они кинут своих самых сильных воинов сплошной толпой на нас. Тогда то ни один выстрел не пропадет напрасно и мы отобьем первую, самую сильную атаку всего вдвоем с Норлем, без свидетелей, завалив подступы к скале горами трупов. Постараемся и магов выбить в первую очередь.
Поэтому я откровенно призываю крестьянских командиров поберечь своих людей, понимая отчетливо при этом, что встаю тем самым на тропу вражды со всеми оставшимися дворянами. Но, эта вражда не заставит их сейчас немедленно вцепиться нам в горло и противостоять друг другу, просто они станут саботировать мои планы. Тогда мне удастся сберечь своих будущих людей. Которых я все равно собираюсь взять под свою руку, может, кроме личной охраны маршала Комменволя и остальных ортов.
Вечером три крестьянских командира приводят свои хорошо потрепанные отряды в наше поселение, разругавшись при этом насмерть с дворянами и даже, обнажив оружие на прощание, при отказе выполнять приказы бывших авторитетных военноначальников.
Слишком большая разница в потерях при штурме одинаковых поселений, мои шестнадцать погибших против их двухсот пятидесяти выбывших из строя — это не может не привести крестьян на мою сторону, если они просто хотят жить.
Конечно, в атакованном нами поселении Стражей оказалось поменьше, но, про это никто не знает точно, кроме нас с Мастером Норлем.
Теперь у меня не четыреста тридцать воинов, а все семьсот с небольшим, а у маршала в наличии всего столько же, сколько у меня оказалось в начале компании, около четырехсот восьмидесяти воинов. И те тоже очень колеблются, чью сторону выбрать.
По рассказам пришедших, еще три отряда собираются посмотреть, как пойдет штурм второго по очереди поселения и больше в лобовые атаки ходить они не намерены, несмотря на приказ.
Ну что же, теперь мне придется провести свою компанию по штурму следующего поселения образцово и общее руководство крестьянской армией у нас с Норлем в кармане.
Осталось только победить, используя нечеловеческую тактику свирепых кочевников, в которой я и сам только теоретически немного подкован, а на практике не использовал ни разу.
Глава 11
РАБОТАЮ НАЧИНАЮЩИМ ПОЛКОВОДЦЕМ
Поэтому я строю всех своих и пришедших под мою руку воинов, громко благодарю всех за службу и оказанное доверие.
Еще раз прохожусь по основам нашей орденской идеологии, о том, что трудовые люди — крестьяне, ремесленники и те же купцы вполне могут жить своим умом.
— Для хорошей жизни нам не нужны орты и прочие благородные дворяне.
