Сенна смотрел на него сверху вниз. По Киму, наверное, было видно, что ему срочно требуется промыть мозг, потому что синтет движением головы велел следовать за ним, развернулся и зашагал куда-то.
Ким был уверен, что идёт в Сеннин кабинет, но нужный поворот они миновали. Дальше было уже совсем непонятно: псикодер повёл его вроде бы обратно к Центральной, но затем открыл какую-то малоприметную служебную дверь и, не сказав ни слова, двинулся дальше.
В конце галереи оказалось небольшое и явно техническое помещение, где Киму определённо находиться было не положено. А псикодер ещё и запер дверь изнутри и только потом обернулся.
– Какая же? – спросил он, и Ким не сразу сообразил, что Сенна отвечает на его реплику, словно после неё не прошло пяти минут молчания.
– Враньё, – сухо ответил Ким. – Ваш кабинет что, занят?
– В моём кабинете некоторые могут услышать слишком интересные вещи, – произнёс Сенна туман но, поднимая шторку стенной ниши. Похоже, здесь было что-то вроде мини-кухни: за шторкой оказались дозаторы. Псикодер наклонился и достал из нижнего шкафа чашку.
Так вот где он берёт свои наркотики.
– Сдаётся мне, вам самому будет приятно высказаться определённее.
Маленькая каморка моментально наполнилась резким запахом, и он подействовал на Кима несколько отрезвляюще, заставив вспомнить об осторожности.
– Я тут думал кое о чём, – сдержанно произнёс он. – Вы же не рассказали нам правды о Коллекторе, так? О том, зачем здесь собирают детей. И речь господина Юи только что – это ведь тоже неправда?
– В чём же, по-вашему, заключается правда о Кол лекторе? – Сесть в комнатке было не на что, но Сенна как будто не испытывал никакого дискомфорта: он не делал машинальных жестов, ни к чему не при слонялся, не переносил вес с ноги на ногу. Стоял себе ровно с дымящейся чашкой в руке – и казалось, ещё сутки так простоит, если понадобится.
Ким облизнул пересохшие губы. Перед его глазами пронеслась жуткая картина, которую воображение уже рисовало ему раньше. Покорёженные бетонные плиты, бесполезно торчащие из земли. Палящее солнце. Человеческие тела, изувеченные, затерявшиеся в развалинах, распухающие на жаре.
Только эта картинка была сегодня не в его воображении, а в голове Юи.
– Коллектор – это резервная копия, – медленно проговорил Ким. – Подстраховка. Запасной аэродром с возможностью самообеспечения. Город может быть уничтожен, но в Коллекторе ведь останутся мастера по всем профессиям. И дети, которых можно научить. Социальная программа, щедрый подарок – как же! Сначала нас сюда заманивают, а когда мы вы растаем, выпихивают нас, чтобы набрать свеженьких, помладше, которых проще обрабатывать. Разводить, как кур, и восстановить цивилизацию. И вы, господин псикодер, кормите нас баечками про то, что дети здесь собраны для объективности определения, – но вы-то так и будете сидеть в защищенном местечке под землёй, даже если мы все, подросшие, потом в Городе… – У него уже слишком дрожал голос, чтобы про должать.
Выражение лица Сенны не изменилось, но и из чашки своей он не отпил ни разу.
– Вы своей головой до этого дошли? Ким молчал, и псикодер ответил себе сам:
– Ну конечно… И это вас беспокоит. Естествен но и вполне объяснимо, – псикодер, наконец, вспомнил про свой кофе и сделал длинный и мед ленный глоток. – А скажите мне вот что, Ким. Это вопиющее положение вещей волновало бы вас так же сильно, если бы лично вас оно вдруг перестало касаться? Если бы, к примеру, не Ерик Арипов оставался наслаждаться в подземном Коллекторе безопасностью, а вы?
Ким взбеленился:
– Ерик-то как раз не наслаждается! Его насильно выдернули с Открытой земли, а у него там была своя жизнь! Его семья!..
– …и шанс умереть молодым, как и подобает герою, – насмешливо докончил Сенна. – Прекратите причитать, Ким. Открыть человеку новые возможности – это, по-вашему, жестокость? Да Ерик уже сам хочет в Город. Где, кстати, никто не мешает его семье его навещать. И где он сможет стать чем-то большим, чем неумытый абориген, чей удел – однажды упокоиться в болоте или в чьём-нибудь желудке.
Да, для игры в хорошего и плохого следователя псикодеру и напарник не нужен.
– Да не ему вы хотите открыть новые возможности! – запальчиво возразил Ким. – Зачем тот хмырь из комиссии заставил Ли устроить Ерику проверку боем? Это без опыта-то?! Посмотреть, как он на боль реагирует, – вот зачем! Хотел найти особенность, которая ему помогла столько в лесу продержаться! Псикодер помолчал.
– Вы правы, Ким, Ерик очень интересует власти Города. Но что до особенности, благодаря которой он смог вырасти на Открытой земле… Тут, честно говоря, глубоко копать и не нужно. Я уже назвал её в своём отчёте главным.
– Уже назвали? – с подозрением переспросил Ким. – И что же это?
– А вы сами ещё не догадались? – Сенна поднял брови. – Очевидно же: адаптация.
– Что?
– Вам непонятен термин? – Синтет притворился озабоченным: – Хм, и как бы это попроще… У него бесподобно сильная психика. Грубо говоря, ваш друг способен в кратчайшие сроки приспособиться к чему угодно и ментально, и эмоционально, и физически – что он с блеском и доказал за последнюю неделю.
– Да нет же! – Ким раздражённо мотнул головой. – Я прекрасно знаю, что такое… Но это же всё равно, что ничего не сказать! Ясное дело, что адаптация, но…
– …знаете, Ким, какой диагноз ставят биотехники, если у человека жар по неизвестной причине? – скучающим голосом перебил Сенна, уставившись в потолок. – «Лихорадка неясной этиологии».
Ким примолк, и псикодер перевёл взгляд на него:
– По сути говоря, это не диагноз. Но его указывают в графе «диагноз». – Синтет приподнял свою чашку в воздухе. – Способность вашего друга к адаптации – не особенность, конечно, а в лучшем случае отличительный признак. Вот за этим признаком стоят некие особенности, и они пока ни в каких в отчётах не фигурируют. Улавливаете?
Это было мудрёно, но Ким решил, что не даст себя запутать.
– Если вы уже поставили диагноз – зачем продолжать следить за Ериком?
– А кто за ним следит? – очень натурально удивился псикодер.
– Старший супервизор теперь постоянно торчит на занятиях. А во время его речи сегодня кто-то наблюдал за Ериком по видеону.
– За Ериком?.. – повторил Сенна странным тоном, посмотрев на Кима как-то неоднозначно. – Что ж… Будем считать так, – произнес он задумчиво. – Предположим, действительно наблюдают за ним. Из этого следует, что коварные заговорщики избрали пассивную стратегию, и это должно вас успокаивать. Успокаивает?
