Ознакомительная версия.
Словно нет уже Ивана Волгина и его бойцов в списках боевых офицеров. Как чумные сторонятся Ивановой тележки, на которой везет он товарищей своих боевых до казармы.
— Ну, что случилось-то? — хотелось заорать Ивану, но сдержал себя. Негоже чувства проявлять перед всякой шелупенью. Рожей не вышли, чтобы боевой офицер перед ними на коленях ползал и вопросы задавал.
Иван от таких мыслей посуровел, губы надул, нос задрал и едва не провалился ногой в открытый технологический колодец. Сплюнул, послал мысленно всех подальше и, не обращая более ни на кого внимания, покатил тележку к казарме. Утро вечера мудренее, рассудил он, нужно выспаться, в порядок себя привести, а там будь что будет.
За спиной Ивана затопали тяжелые ботинки, кто-то явно спешил его догнать. Иван притормозил телегу и недовольно оглянулся — к нему подбегал один из техников, заранее рисуя на лице заискивающую улыбку. Ага, — злорадно подумал Иван, не делая попыток улыбнуться в ответ, — доперли, что с боевым пилотом негоже обращаться, как с последней свиньей, прощения небось просить будет.
— Привет, Иван, — техник руку с приветствием не сунул, остановился не добежав малость. — Ты говорят того… — он многозначительно подмигнул.
— Не было такого, врут, — на всякий случай пошел в отказ Иван.
Когда бы хорошая слава вперед тебя летела, тогда и радостнее жилось, да в последнее время больше дурная спешит, где ни попадя проявиться.
— Ты, Иван, на ребят не обижайся, — виновато развел руками техник, — они сами в непонятках. Видят, смурной прилетел, может и знаться с нами не хочешь. Ты ж теперь в крепости на особом счету. Так что они на всякий случай в сторонку, чтобы под горячую руку не попасть, — пояснил он.
Иван старался вспомнить, как зовут техника, но, как назло, ничего в голову не приходило.
— Ты это… говори быстрей, чего надо, устал я зверски, — чуть более приветливо сказал Иван, продолжавший недоумевать о причинах странного поведения техников.
Обычно техники не разлей вода с пилотами: улетающих провожают, прилетающих встречают, расспросят, как полет прошел, новостями поделятся. Не водилось за ними раньше такого — молчком пилотов встречать и того более сторониться, словно чужие. Небось полковник какую гадость про Волгина народу сообщил, хуже того приказ издал и ждет не дождется, чтобы упечь Ивана на цугундер. Тогда понятное дело, кому захочется попасть под раздачу?
— Говорят, ты разбогател, — снова подмигнул техник, — одолжи сотню до получки, трубы горят, а в кармане вошь на аркане.
Ишь ты, — подумал с досадой Иван, — добивают, совсем списали Волгина из мира боевых пилотов. Ведь каждая собака в крепости знает, что у Волгина в кармане деньги дольше часа не лежат и помногу не заводятся. Так нет же, нужно шпильку вогнать, пошутить напоследок.
— Слышь, Славик, — слава богу, хоть имя вспомнил, — шутка хорошая, только денег у меня лишних нет и в ближайшее время вряд ли добавится, — поморщился Иван, посчитав дни до получки.
Славика такой ответ не то чтобы не порадовал, но даже оскорбил. Он явно не поверил сказанному, прищурился, буркнул под нос «ну-ну, рассказывай сказки» и, резко охладев к Ивану, разочарованно поплелся к товарищам.
— Разбогател, ага, — пыхтел раздраженно Иван, толкая перед собой тележку, — кабы я разбогател, так сейчас бы вся крепость гудела. «Одолжи сотню!», кто бы мне одолжил? И какая сволочь такие шутки пускает? Найду, морду набью однозначно, — настроение Ивана и без того дурное испортилось окончательно.
В казарме Иван дотащил друганов до кубриков, свалил их в постель дрыхнуть, ничуть не заботясь, чтобы одежду с них снять и одеялком укрыть. Проспятся, сами себя удобнее уложат, и так как нянька с ними ношусь, скоро сиськи отрастут и на каблуках ходить начну, тьфу, прости господи. Плохая примета на палубе плеваться, да уж так вышло, черт побери.
Не успел Иван в свой кубрик ввалиться, как зазвонил коммуникатор, загавкал, завыл противно.
— Ну вот, накаркал! — в сердцах снова сплюнул он и обреченно ткнул в клавишу ответа.
Секретарша полковника, Люська, собственной персоной, еперный театр! И откуда прознала? Едва успел порог переступить, как уже трезвонит. И ведь явно пакость какую-то задумала — лучится вся, подмигивает приветливо, глазки строит. А может номером ошиблась и сослепу не поняла куда попала?
— Ваня, тебя начальник к себе приглашает, пойдешь? — томно с придыханием спросила секретарша и медленно облизнула пухлую верхнюю губку кончиком язычка.
От такого зрелища в животе Ивана что-то екнуло и заныло, то ли есть захотелось, то ли еще чего. Он почувствовал головокружение от избытка чувств, но вовремя оборвал себя и ретиво ущипнул за ногу сквозь ткань комбинезона.
— Ну, не дура ли? — поморщился он от боли. — Начальник крепости его к себе требует, а он думать будет идти ему или кофейку выпить, да душ принять. Руки в ноги и бегом.
— Лечу уже, — буркнул Волгин угрюмо и собрался было щелкнуть отбой.
Но секретарша наклонилась к экрану так, что в глубоком вырезе стали видны ее неприкрытые прелести, и томно зашептала прямо в микрофон.
— Ваня, милый, а что ты сегодня вечером делаешь? Хочешь, я с тобой в ресторан пойду? Хочешь? — шепчет с придыханием, в экран разве что вся целиком не вываливается, голос томный призывный, Ивана снова в жар бросило.
— Ничего не делаю, — осторожно ответил он, лихорадочно вспоминая, есть ли на счете деньги и у кого можно перехватить до получки. По всему выходил голяк, отказываться нужно деликатно. — Как начальник скажет, так и видно станет, что я вечером делаю! — отрезал он и щелкнул отбой, не дожидаясь ответа.
Вот же фортель, вот же декаданс, бурчал он себе под нос, то за семь верст на хромой кобыле объезжает, а тут сама в постель готова прыгнуть. Шутка?! Точно шутка! За пьяную перебранку с начальником крепости его не то что в кабак, а в ближайшую тюрьму сопроводить должны. По крайней мере, премиальных лишат, и из жалованья за утерянные по пьяни истребители вычитать будут до скончания жизни.
Язык не поворачивается сказать «утеряны в бою», если учесть в каком состоянии он с начальником крепости разговаривал. Да еще эти жеребцы гоготали за кадром, чтоб им сдохнуть. За такими грустными мыслями Иван и не заметил, как одолел дорогу до командирской каюты.
Если бы Иван был повнимательнее, он бы заметил странные взгляды, что бросали на него проходящие мимо пилоты и офицеры. Девки при виде Ивана сбивались кружком и что-то оживленно обсуждали, кидая в его сторону пылкие взоры. Но Иван, погруженный в грустные мысли, не замечал этих странностей, а если и замечал, то к себе не относил никоим образом.
Ознакомительная версия.
