— Мы лучше зайдем, только послезавтра с утра, — сказал Федька. — Вы же открыты будете?
— Заходите с утра послезавтра, — сказала она, величественно кивнув, и закурила следующую папиросу.
* * *
— Но ты поосторожней, лады? — спросил Федька, высаживая меня у дома.
— Ну не совсем же дурак, — вроде как согласился с ним я.
После визита в РОПП решили разделиться. Просто чтобы времени не терять. Федька займется подготовкой к завтрашнему походу, а я попробую выяснить что-нибудь про оставшуюся в Углегорске жену Боталова. Просто вспомнилось мне, что Боталов все больше в «Якорьке» ошивался, и мы там даже когда-то пытались справки наводить, но ничего из этого не вышло. А вот сейчас у нас появилась идея получше, которую я решил реализовать на практике.
Вырулив на Советскую, остановился у винного, единственного на весь центр города, где и купил две бутылки с белыми этикетками, на которых было отпечатано одно единственное слово «Водка». Водка здесь, кстати, очень недурная, если вот так покупать, в бутылках, а не брать ее в разлив в рюмочных для алкашни, где ее разбавляют дешевой сивухой немилосердно, оставляя от вполне чистого напитка разве что название. Уложил в бумажный пакет, и туда же добавил банку с солеными зелеными помидорами, которых продавец наловил мне половником из большой кадушки, выискивая их в мутном рассоле. Аккуратно расположив это все на пассажирском сидении, я газанул и погнал свой «тазик» в сторону порта.
Долетел почти мигом, центр Углегорска был словно прижат к реке, и до порта рукой подать, только на Октябрьскую и налево. В проходной меня уже узнали, лишь рукой помахал вахтеру, и вскоре лихо припарковал машину возле того самого флигелька, в котором обитал Пашкин. Подхватив пакет с покупками и бережно прижав его к груди, я постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.
Флигелек внутри состоял из одной единственной комнаты, в углу которой топилась печка-голландка, а сам Пашкин сидел за большим, сильно зашарпанным письменным столом, и читал газету. Перед ним стояла кружка чаю, на расстеленной чистой бумаге лежал бутерброд с колбасой. Было тепло, сухо и хорошо.
— Здравия желаю капитану рейда товарищу Пашкину! — радостно отрапортовал я прямо с порога.
— Ага, заходи, Володь! — вроде даже обрадовался он, откладывая газету. — Чем, как говорится, могу?
— Да ничем, если честно, — сказал я, выставляя звякнувший стеклом пакет на стол. — Так, зашел вроде как поблагодарить за дружбу, поддержку и всякое прочее хорошее.
Пашкин насторожился на звук столкнувшейся боками стеклотары, а при слове «поблагодарить» энергично закивал головой, сказав:
— Да это мы всегда! Хорошим людям чего не помочь? Стаканчики-то нужны?
Думаю, что вопрос про стаканы был обычным уточнением о том, чего следует от меня ожидать. Поэтому, когда я ответил в том духе, что не из горла же пить с хорошим человеком, Пашкин поднялся, подошел к массивному шкафу с привычно просверленными дверцами, откуда и вернулся с двумя солидного вида лафитниками из зеленоватого стекла.
— Старорежимные еще! — гордо сказал он, щелкнув ногтем по краю одной из посудин. — Тоже друзья подарили.
Склад вино-водочного явно не отапливался, так что водка в бутылке была если и не ледяной, то вполне холодной. Так что первая рюмка под помидорчик из банки, мятый, но упругий и пахнущий чесноком, прошла легко.
— От так, — сказал, сопровождая ее, Пашкин. — Все впору, что под гору. Давай по второй сразу, чего томить?
После второй я и начал выспрашивать изрядно подобревшего Пашкина про исчезнувшего шкипера. С его слов выходило, что шкипер был мужиком молодым, крепким, но скрытным и малопьющим, за что капитаном рейда был совершенно законно недолюбливаем. В «Якорьке» он действительно бывал часто, но пил мало и к компаниям не присоединялся. Поэтому, когда исчез, горевали вроде как и не сильно, повздыхали дежурно — да и только.
Вспомнил Пашкин и Серых, который в порту мелькал часто, вспомнил и Пашу. Вспомнил даже как Паша напоролся на спрятавшуюся под причалом тварь, после чего «Карась» ушел без него и обратно уже не вернулся. Именно наш это был Паша, без ошибки, так что я мысленно вычеркнул его из списка друзей и записал в другой список, тех, с кем надо быть настороже, а случись что, так и жалеть не слишком. Как-то камера на борту баржи вспомнилась, да сгоревший в костре труп. За такое можно и в расход пустить вообще-то.
Видел Пашкин и других людей с Серых, но в отличие от Мамеда однозначно определить их как горбезопасников не смог. Сказал только, что «серьезные люди, не шелупонь». Официально занимались водкой, с его же слов, но лично Пашкину казалось, что груза у них всегда было мало. Кто-то говорил, что они пока до Углегорска добирались, уже разгрузиться успевали, водка много где нужна, но тут уже не проверишь, сейчас, по крайней мере.
— А у него вроде жена была, у Боталова? — спросил я, наполняя уже только лафитник Пашкина. Тот разговором увлекся и даже не заметил того, что я пью мало и уже третий тост мусолю одну и ту же порцию. А может заметил и этому тихо радовался, потому что ему же больше останется.
— Была, ага, — кивнул он, протягивая руку за рюмкой. — Такая девка… ну…, - показал он руками «какая». — Хорошая, в общем. К ней потом многие подкатываться пытались.
— А сейчас она где?
— А вот не знаю, не скажу, — развел руками Пашкин. — Как Васька Боталов исчез, так и она приходить перестала. Была раза три, наверное, насчет поисков справлялась, а потом все.
— А работала она где?
— Работала? — озадачился Пашкин, даже в затылке почесал. — Работала… работала… помнил ведь, просто Господи, помнил… Черт, прямо в голове крутится, а вот не вспоминается…
Я услужливо налил ему еще, он кивнул благодарственно, замахнул дозу.
— Сейчас, посиди чуток, спрошу, — сказал он, поднявшись из-за стола.
Несмотря на то, что он почти всю бутылку употребил, шел он твердо, демонстрируя стойкость, достойную должности. Отсутствовал он недолго, минут пять всего лишь. Распахнулась дверь, впустив в теплоту конторского флигеля порыв холодного и мокрого ветра, а затем захлопнулась, вновь отсекая путь непогоде.
— Напомнили ребята, — сказал он прямо с порога. — В хинкальной она работала, а может и сейчас работает, у грузина этого, буфетчицей, Валей зовут.
Мне сразу вспомнилась Ира, та самая, что вчера разливала нам пиво в «Деловом клубе». Вот ее я хорошо помнил по хинкальной, а Валя… мне кажется, что никакой Вали там сейчас нет, не работает там Валя. Ну да ладно, все какая-то ниточка.
Распрощаться с Пашкиным получилось не сразу, у него душа жаждала продолжения банкета. Спас меня какой-то высокий и тощий дядька с задумчивыми глазами, который, как он сказал, заглянул «на огонек». Пашкин обрадовался, представил его «Колюней — механиком от бога», после чего усадил Колюню за стол и достал непочатую бутылку из пакета. А я выскользнул за дверь.
