Ознакомительная версия.
— В гостинице? — пробормотал он, осматриваясь и стараясь сквозь кромешный мрак разобрать хоть что-нибудь. — На люкс это не потянет.
— Лучше ничего предложить не могу. Устраивайся давай, я тебе помогу.
Олег с помощью крысы собрал несколько досок, бросил их подальше от входа — на тот случай, если ее сородичам вдруг по какой-либо прихоти взбредет обыскать окрестности. Сверху снайпер накинул куртку — получилось что-то вроде лежанки. Она оказалась не очень удобной, но выбирать не приходилось. Не спать же на цементном полу! Музыкант улегся, поворочался, вытянул ногу, изводившую его занудной ноющей болью. Автомат положил так, чтобы в любой момент достаточно было протянуть руку и схватить оружие. Это не укрылось от крысы, которая внимательно смотрела на то, как он устраивается.
— Тебя никто не потревожит, — сообщила она.
— Береженого бог бережет, — отозвался Олег.
— Ну-ну, — спокойно сказал его спаситель. — Много он тебя сегодня на берег?
Возразить Музыканту было нечего.
— Отдыхай пока, — велела говорящая тварь. — Отдыхай, я вернусь ближе к вечеру.
После этого странная зверюга развернулась и отправилась к подвальной двери.
Я надолго здесь не задержусь, мрачно подумал Олег. Домой хочу. К своим. К Иришке. Она беспокоиться будет, когда наши вернутся и выяснится, что я пропал. А если, тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, не вернется вообще никто, будет еще хуже. Так что залеживаться мне здесь нельзя. Еда, лекарства и матрасы — это, конечно, лучше, чем ничего, но не это мне требуется. Главное, чтобы нога не подвела. Ну и рука, само собой. Хорошо хоть, что правая в порядке, а то нажимать на курок левой я как-то не научился. Так что, дорогая моя говорящая крыса, ты, само собой, приходи. Неси все, что обещала, но вечером я отсюда ухожу. Может, стоило тебя попросить, чтобы ты патронов принесла. Вернее, принес. Ты же у нас самец, как я мог забыть…
С этими мыслями Олег провалился в глубокий сон.
Вечером Музыкант никуда не ушел. У него поднялась температура и кружилась голова. Нога продолжала ныть тупой тянущей болью, как будто в щиколотке поселился извращенец, получавший удовольствие оттого, что неторопливо водит по нервным окончаниям плохо заточенной пилой. Все время хотелось пить, а на лбу то и дело выступал холодный липкий пот.
Когда вернулся говорящий крыс, он застал Олега проснувшимся, но в отвратительном состоянии. В темноте подвала осунувшееся лицо Музыканта бледнело подобно лику древнего призрака, прикованного к месту смерти каким-то тяжким преступлением. Снайпер то и дело пытался что-то делать, суетился, порывался уйти, но через мгновение находил новое занятие и бросался к нему, не закончив старого. Он начал разбирать автомат, чтобы проверить, все ли с ним в порядке, и так оставил его полусобранным. Зачем-то вывернул наизнанку куртку и так и бросил ее обратно на служившие ему лежанкой доски. Увидев это, спустившаяся в подвал тварь только покачала головой.
— Похоже, ты плохо себя чувствуешь, — сказала она, протягивая снайперу пакет. — На, возьми. Там таблетки, вроде бы они должны помочь от температуры. Из еды только консервы. Боюсь, то, что едим мы, ты есть не станешь.
— Воду принес? — жадно спросил Олег.
— Принес. Но не очень много. Не думал, что тебе придется здесь задержаться.
— С чего ты взял, — хрипло рассмеялся Музыкант, — что я здесь останусь?
— Потому что, — бесстрастно сообщила крыса, — если ты попытаешься уйти, ты свалишься на пороге. И либо загнешься от голода, либо тебя найдет кто-нибудь из наших.
— А ты и рад будешь?
— Не твое дело, — грубо парировала крыса. — Или ешь таблетки, или помирай. Мне, честно говоря, сейчас все равно, что ты сделаешь. Но мне будет жаль потраченного на тебя времени. У тебя нет аллергии на антибиотики?
— Вроде бы нет, — осторожно ответил Олег.
— Хорошо, если бы это оказалось правдой. Держи… — Крыса, порывшись когтистой лапой в пакете, вынула несколько стандартов таблеток.
— И сколько пить? — решил уточнить Музыкант.
— Ты издеваешься? Кто из нас человек? Мне-то откуда знать, сколько вам нужно? Что там у тебя? Температура, озноб, все, наверное, вызвано растяжением? А с рукой как?
— Ушиб.
— Точно? Не сломал?
— Точно, — соврал Олег, который совершенно не был уверен, что у него с рукой на самом деле.
— Так, давай-ка мы взглянем на твою ногу. Садись. Да садись же, кому говорю.
Ворча что-то под нос, Музыкант уселся на свое жесткое ложе и вытянул больную ногу. Крыса ловко подцепила шнурок ботинка, не дожидаясь, пока снайпер сделает это сам, и сняла обувь, стараясь делать это как можно аккуратнее. Но Музыкант все равно не удержался и застонал.
— Больно?
— Угу, — сквозь зубы ответил он.
— Ну вот. А ты еще куда-то идти собрался. Герой.
Когтистые пальцы стянули носок. Взгляду предстала опухоль, расположившаяся там, где щиколотка становилась ступней. Пальцы крысы на удивление нежно ощупали опухоль. Олег, вздрогнувший от этого прикосновения, не почувствовал никакой боли, кроме той, которая и так уже поселилась в ноге.
— Ступней шевелить можешь? — спросила крыса, взявшая на себя роль травматолога.
— Могу.
— Ну-ка покажи.
— Зачем? Больно же.
— Давай-давай, пошевели ступней, пальцами…
Олег, морщась от боли, проделал все эти операции. Крыса удовлетворенно кивнула.
— Будем надеяться, что это действительно только растяжение. Тогда посидишь несколько деньков в подвале, стараясь как можно меньше напрягать ногу. Наешься обезболивающего и антибиотиков. Употреби дозу, которую считаешь ударной. И тогда ты либо по-быстрому оклемаешься — ну, настолько, чтобы быть в состоянии дойти до своих. Либо…
— Либо помру? — усмехнулся снайпер.
— Все мы когда-нибудь помрем, — философски ответила крыса. — В общем, шансы у тебя есть. Как вы называете полосу между вашей и нашей территорией?
— Порубежье.
— Ясно. Тебе повезло, что ты почти дошел до порубежья. Ты же знаешь, что здесь оно довольно узкое?
— Конечно. Мы поэтому здесь к вам и полезли.
— Да, мы так и предположили. Так вот, тебе, по-хорошему, сделать два шага — и ты уже в порубежье, а не на территории, которую мы однозначно контролируем. Но чтобы сделать эти два шага, тебе придется провести несколько дней здесь. Ты понял меня?
Олег кивнул. Перспектива оказаться дома уже через несколько часов, лечить раны не на досках в подвале, а в нормальной человеческой постели, каждый день видеть знакомые лица, а не морду странной говорящей крысы, — все это медленно улетучивалось, превращалось в прах с каждым новым словом его спасителя.
Ознакомительная версия.
