В ушах магистра звенели полные боли крики учеников, где-то на границе сознания он отметил, что Турон и Ноэханна мгновенно бросили свои силы на помощь самым младшим, перехватывая у них контакт с источниками, «ведя» по два стабильных канала каждый. Остальные тоже были здесь, на расстоянии мысли, с хрипом удерживая устойчивые подпорки, всё ещё каким-то невероятным образом сохранявшие структуру заклинания в ревущем океане чистой силы.
Если бы не ученики, Тэйон к этому моменту, скорее всего, превратился бы в выжженную изнутри и снаружи головешку. Но у мастера воздуха не было времени даже на мимолётную благодарность. Он был слишком занят, сражаясь с собственным заклинанием.
В первый момент, когда энергия взвилась на несколько порядков, она через структуру созданного мастером волшебства хлынула на объект заклинания. Атмосферный вихрь, до того неторопливо подбиравшийся к суше, вдруг получил такой магический пинок, что небо над морем Лаэ потемнело, а в водную гладь одновременно упали чёрные копья зарождающихся смерчей и серебряные стрелы бесчисленных молний. Ещё пара секунд, и заварится буря, которую вечный город вместе со всеми его жадными до власти обитателями может и не выдержать…
Тэйон с гортанным криком подался вперёд, не смея перехватить бушующую энергию, но вгрызаясь вместо этого в структурирующее её заклинание, перенацеливая, изменяя, находя иной выход для сорвавшейся с цепи силы. Из крыши Погодной башни ударил луч света — толстый, насыщенный, огненный. Земля под городом задрожала, воды в гавани вскипели, расшвыривая игрушечные кораблики людей… Когда магистр Алория пришёл в себя, он парил в кресле всё в той же верхней лаборатории своей рабочей башни. Совершенно, между прочим, целой. Не считая аккуратной дыры в потолке (в этом месте в структуре камня специально была предусмотрена слабина на случай таких вот экстренных обстоятельств), в гладком чёрном камне не появилось ни одной трещинки. Построено было на совесть.
Вяло шевелящиеся ученики лежали в живописных позах вдоль стен, будто их расшвыряло мощным взрывом, но никто, кажется, не выпал с балкона. Значит, страховочные заклинания тоже сработали как надо.
На месте великолепной погодной карты осталось лишь неровное выжженное пятно. Там, где на полу когда-то был до волоса выверенный узор, теперь виднелись размытые полосы почему-то зеленоватой копоти. А там, где у магистра Алория когда-то был мозг, теперь, похоже, поселилась сотня диких клыкозавров с окованными булатом когтями.
Потом он заметил, как неподвижно лицо Ноэханны ди Таэа, склонившейся над Ойной ди Шрингар. И не заметил никаких признаков живой ауры вокруг тела одиннадцатилетней девочки.
Подлетел. Опустился. Отстранил безучастную Ноэ, осторожно коснулся лба мёртвого ребёнка. Казалось, Ойна даже не заснула, а просто притворяется. Никаких ран на теле, только тонкая струйка крови, вытекшая из ноздри, и выражение детского изумления на лице.
Так всегда бывало, когда маг сгорал в потоке воздушной стихии. Все раны оставались только внутри…
«Ты ждал, когда враг совершит ошибку, Алория? Ты этого дождался! Прими поздравления, о величайший из стратегов. Терпение вознаграждено! Кровью. Но на этот раз не твоей».
Его взгляд упал на выглядывающий из-под слишком просторной для ребёнка синеватой ученической робы медальон.
«Пока не твой».
Ойна ди Шрингар. Любимая, тщательно оберегаемая правнучка старого генерала ди Шрингара. Стража восточного предела.
«Как ты додумался оставить её подле себя в то время, как на Алорию открыли сезон охоты, о мудрейший из смертных?»
— Когда энергия рванулась из-под нашего контроля… — голос Ноэханны звучал глухо и пугающе ровно, — …она нырнула в полный контакт с Источником, совершенно автоматически, пытаясь удержать канал. Её сожгло раньше, чем мы успели хотя бы осознать происшедшее. Я ничего не могла сделать.
«Но, похоже, едва не убила себя, всё равно пытаясь», — мысленно закончил Тэйон. Аура адептки выглядела так, будто её обладательнице положено лежать в глубокой коме, а не сидеть, безучастно докладывая начальству о своих поражениях. Магистр Алория вскинул голову, подхлёстнутый мимолётным страхом за своих учеников, и натолкнулся на полный озадаченного непонимания взгляд Риока. Остальные медленно приходили в себя. Глаза Турона уставились на безвольно раскачивающуюся Ноэ. Движением руки Тэйон приказал адепту позаботиться о ней, и как можно быстрее.
Поднял кресло в воздух, удерживая на коленях невесомое тело Ойны.
— Гвин, Риок, Кеаран! — Его голос хлестнул учеников, вздёргивая на ноги и заставляя забыть о боли и растерянности. — Я сейчас открою портал в покои мастера Ри. Проверитесь у целителя, а потом в коммуникационный зал, и быстро! Разослать штормовые предупреждения всем адресатам из экстренного списка и предупредить, что к вечеру здесь будет такой ураган, какого этот город ещё не видел. Нуэро, ты куда вскочил? Останешься у целителя, вместе с адептами. Турон, не пытайся сейчас достучаться до ди Таэа, просто хватай и тащи к целителю. И как только убедишься, что всё в порядке, живо ко мне.
Громкий уверенный голос подействовал на них, как ушат холодной воды. Тэйон потратил несколько секунд, сканируя поля и убеждаясь, что портал будет безопасен. Похоже, защита внутри дома всё ещё действовала, по крайней мере никаких аномалий он не выявил. Даже столь незначительное волшебство отозвалось раздирающим приступом головной боли, но проход в комнаты целителя, расположенные в другом крыле резиденции, удалось создать без проблем. Турон, сжимавший в охапке находящуюся в полной прострации Ноэханну, шагнул туда едва ли не до того, как сияющий разрыв в пространстве успел стабилизироваться. Повинуясь жесту учителя, остальные ученики втащили вслед за ним тихо постанывающего Нуэро. Перед тем как сияющий овал растворился в воздухе, Тэйон успел услышать удивлённый, но твёрдый и уверенный голос старого целителя в ранге мастера. Ребята были в надёжных руках.
А он остался один в разгромленной башне. Нет, не один.
С трупом своей самой младшей ученицы на руках.
Какое-то время сидел в кресле, бессмысленно глядя на расстилающуюся за открытой дверью панораму утреннего города. Потом начал спускаться. Шахта, вокруг которой закручивалась винтовая лестница, была специально оставлена пустой, так что в случае необходимости мастер мог взмыть наверх за какую-то долю минуты. Сейчас, однако, его кресло двигалось очень медленно, осторожно. Долго.
Когда он появился у выхода из башни, немногочисленные домочадцы, сбежавшиеся на шум и грохот (и притащившие с собой богатую коллекцию разнообразного оружия), испуганно отпрянули. Отшатнулись от его лица, от неподвижности и мрачной целенаправленности. Было что-то в глазах магистра, что не располагало к вопросам.
