Хозяин Подворья, казалось, изо всех своих недюжинных сил старался сжить “волчонка” с этого света… Свести, словно пятно от вишневого сиропа – отбеливателем. При этом, однако, он руководствовался какими-то правилами и принципами жестокой игры. За что безволосый его так невзлюбил, Курт мог лишь гадать. Но что посеешь, то и пожнешь – уж это Волк знал наверняка, хотя его познания в сельском хозяйстве были не глубже грунта в гидропоническом тоннеле для злаковых культур.
Курт намеревался свести все свои счеты. Рано или поздно. Когда-нибудь…
Не столь важно когда.
Вторую неделю Таран был сам на себя не похож. Его указания и наставления, еще недавно такие четкие, выверенные и строгие, более походили то ли на предположения, то ли на гипотезы. Таковые касались тактики “волчонка”, а также того, какими могли оказаться противодействие и контратаки. Создавалось впечатление, что хозяин Подворья сам крайне туманно представлял себе, с чем именно придется столкнуться его бойцу № 1.
Это пугало больше всего.
Отношения тюремщика и мохнатого узника образовывали причудливый, запутанный клубок, разобраться в котором не смогла бы и дюжина персидских прядильщиков. Вот лишь некоторые компоненты: затаенная ненависть, опасливое доверие, откровенная ярость, смутная надежда, неизбывное отчаяние и навязчивый страх.
Вместе с тем Курт научился принимать наставления учителя (ведь Таран был именно им – жестоким и ненавистным, но все-таки Учителем) всерьез, без каких-либо сомнений и колебаний. Во-первых, что-то иное было попросту опасно, во-вторых – нецелесообразно. Таран знал свое дело. В его словах и действиях без труда прослеживались глубокий, рациональный, проверенный на собственной шкуре опыт и смысл.
Курт был достаточно честен с самим собой, чтобы сознавать, насколько сейчас он превосходит того Курта, прежнего, ни разу в жизни не державшего в лапах боевого меча. Повстречайся они каким-то образом в одной из глубочайших Ям подсознания, и гладиатор нарубил бы противника тонкими ломтиками.
Хэнк поработал с ним на совесть. Порой Курту казалось, что все могло бы обернуться совсем по-другому. Они могли бы встретиться с ним и при других обстоятельствах. Будь у щенков в Убежище ТАКОЙ Учитель…
Сейчас же, судя по всему, сей искусный и многоопытный боец был в смятении. Казалось, он ничем не мог помочь воспитаннику в грядущей схватке. Глядя на него, Курт также начинал волноваться – промахиваться и оступаться. В результате на обеих лапах и кое-где на корпусе его шкура приобрела добрый десяток уродливых подпалин. Волк кричал от боли и ярости, не в силах понять, что от него требуется, в то время как Таран метался по площадке, рвал на себе волосы и пытался что-то объяснить, периодически меняя точку зрения на противоположную.
Обстановка, иными словами, была если не совсем здоровая, то вполне рабочая. Ругань Хэнка то и дело прерывалась треском разрядов, волчьим рыком и лязгом мечей.
Курт едва сдерживался, чтобы, придя в себя после очередного знакомства с шокерами, не зарубить кого-то из бородатых гладиаторов – уж слишком резво те орудовали своими “конечностями”… Тренажер держался на толстой свае, однако крутился, будто юла.
Все на Подворье, казалось, затихло и замерло. Точно в дешевых фильмах ужасов, все понимали, что “зло грядет”, но никто даже приблизительно не знал, что же из всего этого выйдет. Никто, за исключением, пожалуй, самого Тарана, не представлял, какое обличье Зло изберет для очередного рывка в этот усталый мир. Волк видел, что гладиаторы и даже “безрукавочники” терялись в догадках – все они никак не могли быть НАСТОЛЬКО хорошими актерами. Предположения строились самые разные – от древней мистической силы до инопланетян… Вернее – от какого-нибудь из местных бойцов и до специально приглашенной из Улья звезды, напичканного имплантатами и тактическими процессорами здоровяка…
Таран тянул время и держал фанатов Ямы в неведении. Шаг, естественно, вполне разумный – никто не успеет подготовиться, взвесить известные факты и проанализировать конъюнктуру рынка. А он с помощью подкупленных букмекеров “срубит капусты”.
Это было ясно и младенцу.
Вторую неделю в Яме не проводилось ничего, кроме тренировок. Фанаты разгонялись от ворот чуть ли не настоящими мечами. Каждый второй стремился поглазеть на легендарного метаморфа, осведомиться о его делах и, что было бы совсем невероятно, попросить автограф. Однако, если верить ворчанию Тарана, никто из них никогда по доброй воле не согласился бы поставить свои кровные денежки ПРОТИВ мохнатого любимчика. “Всем, – бурчал владелец Подворья, – бесплатный цирк подавай…”
Выходные, когда на поверхности топталась добрая сотня ног, а их обладатели во всю мощь луженых глоток вопили: “Убей!” – канули, казалось, в далекое прошлое. Теперь на тренировочной площадке царила деловитая суета, а каждое утро Курта начиналось с рутины.
Но если ему выдали пилку, Зло уже близко…
Так и оказалось.
Четыре дня спустя Курт наконец узнал, с кем ему придется “драться”. Собственно, боем как таковым это можно было назвать лишь с большой натяжкой.
Гораздо больше, судя по всему, это походило бы на потуги пещерного человека, вооруженного разводным ключом, вывести из строя дизельную турбину. Что-то подобное Курт уже видел в каком-то псевдонаучно-фантастическом кино о путешествиях во времени.
Вначале он не поверил, дважды переспросил у Хэнка. Тот, само собою, оказался порядочной сволочью. Ярость клокотала в волчьей глотке, но поделать с нею было нечего. Приходилось глотать. Рваться с цепи, пытаться царапаться и щелкать клыками также не имело смысла, разве что предпринять безумную попытку разрядить аккумулятор ошейника. И потому, с колоссальным трудом преодолев отвращение, Курт попробовал расспросить Тарана подробнее.
Но тот, как оказалось, был не бог весть каким знатоком робототехники. Ни единой полезной подробности, кроме тех, о которых Курт уже и сам догадался. Нож с Топором, тоже присутствовавшие при заключении гнусной сделки, как ни старались, не смогли пролить на общую картину ни капли света.
Волк негодовал: таких ублюдков следовало поискать. Мало того, что Хэнк с потрохами продал своего гладиатора № 1, так он даже не потрудился выяснить необходимых деталей!
Все, что Волку было известно о своем следующем противнике, это то, что он понял, просто рассматривая новый тренажер. А именно – у робота наличествовали гусеницы, четыре конечности, бронированный корпус и некое подобие башки (не приходилось надеяться, что последняя обладала главенствующим положением в механизированно-электронном организме). Все это Таран изложил с видом пророка, несущего Откровение в народ…
