принца часто интересовался вопросами войны или космических полетов.
— Всё же я не пойму одного, капитан. Почему мы вынуждены прыгать от звезды к звезде и собирать на себя эсминцы противника точно блох? — спросил он. — Вы мне многое объясняли, но этот момент как-то остался в стороне.
Рюттер поставил (прикрепил к столу) два клоша — подноса с блестящими крышками, которые удерживались на месте за счет трения.
— Классически британский пудинг на нутряном жире, — сказал он снимая крышки и помещая их в специальные держатели. — Я заменил говяжье мясо, почки и жир бизоньими. Думаю, получилось даже лучше оригинала.
— Отличный запах, мой друг, — одобрил Маскариль.
Владелец престижного ресторана, завербованный на «Нибелунг» лично принцем, неплохо приспособился готовить в невесомости. Он использовал в частности особые закрытые кастрюльки и невысокую температуру теплообменника.
Для приготовления различных пудингов достаточно оказалось пара, а слипшиеся ингредиенты позволяли вкушать их в невесомости без неприятного разлёта крошек, капелек сока и соуса, что сопровождало привычную еду. Так что Рюттер экспериментировал, изобретая все новые и новые пудинги — сладкие, мясные, молочные, бисквитные и даже нечто из риса и красной рыбы, похожее на гигантские суши.
— Спасибо, мистер Рюттер, — кивнул Ивор. — Мне кажется, что на древнем парусном флоте любовь к пудингам имела схожие причины. Трудности приготовления обычной пищи во время качки, которая ничуть не лучше невесомости, а также ограничение в расходовании энергоносителей и воды.
— Как скажете, сэр, — ответил Рюттер. — Но я бы предпочел качку.
— Итак, что вы скажете про наш полный опасностей путь? — вернулся к вопросу Маскариль. — Почему мы не можем избежать встречи с противником?
— По-моему тут все понятно, — улыбнулся Ивор, отправляя в рот кусочек горячего пряного мяса, обернутого тестом. — Корабль не может сбрасывать тепло в гиперпространстве, поэтому мы вынуждены совершать короткие перелеты. Обычно не более ста петаметров для военного корабля. А в этот раз с нами пойдут медленные купцы.
— Нет, нет, это я как раз понял, — Маскариль прожевал кусочек и остался доволен, что подтвердил кивком. — Но почему мы не можем выпрыгнуть из гипера где-нибудь посреди пустоты, спокойно сбросить излишки тепла, привести себя порядок, а потом вернуться обратно в гипер? Никакой Марбас не в состоянии заблокировать весь необъятный космос!
— Верно. Не в состоянии, — Ивор аккуратно нацепил на вилку еще один кусочек пудинга. — Есть множество причин по которым выход из гипера вдали от звезд не практикуется. Большинство из них очевидны — невозможность пополнить запасы топлива, отремонтировать корабль, получить помощь; жесткое излучение, которое имеет большую энергию, а значит и влияние на организм и аппаратуру. Причем никогда не угадаешь под какой поток подставишься. Не последняя причина — ненадежная навигация. Погрешность измерения своего положения по далеким звездам гораздо выше, чем если вы находитесь вблизи светила. А все погрешности, как известно, не просто накапливаются, но перемножаются.
— Риск есть риск. Под поток мы можем подставить себя и у нестабильной звезды. Что до остального… допустим сложно провести маневр без надежно установленного местоположения, но почему нельзя просто выскочить из гипера, не меняя вектор, а потом заскочить обратно?
— Потому что есть причины не столь очевидные, завязанные на саму природу пространства и его взаимодействие с гиперпространством.
— Можете объяснить это простыми словами? — попросил Маскариль взмахнув вилкой.
Кусочек бизоньей почки сорвался и отправился в полет по капитанской столовой.
— Чёрт! — Маскариль бросил виноватый взгляд на кока и вернулся к Ивору. — Объясните так, будто перед вами ребенок.
— Хорошо, — сказал Ивор. — Мы уже говорили с вами о суперпозиции скоростей.
— Да! — воскликнул Маскариль с энтузиазмом ученика, выучившего задание. — Яйцо пашот! Корабль вынужден компенсировать движение планет, звезд, галактик и так далее.
— Яйцо пашот, — улыбнулся Ивор.
— Господа желают яйцо пашот? — удивился Рюттер.
— Нет, мой друг, это просто метафора, аналогия, — ответил Маскариль. — Пудинг замечательный и большего нам не нужно.
— Важно запомнить, что значение имеют лишь те движения, что завязаны на гравитационное взаимодействие. Поэтому всё, что за пределами влияния Великого Аттрактора оказывает ничтожное влияние. Включая расширение Вселенной.
— Да, это я уяснил, — кивнул Маскариль.
— Я приводил и другую аналогию с замерзшей рекой, на которой катался в детстве, помните? — спросил Ивор.
— Да.
— А теперь представьте гипотетическую ситуацию, что когда вы разбежались по пляжу и выскочили на льдину, чтобы спокойно скользить до мыса, наша планета вдруг замедлила вращение, скажем всего лишь на десять метров в секунду.
— Насколько я понимаю, инерция потащит меня на восток, то есть в вашей аналогии на другой берег Ауры, куда-то к королевскому дворцу.
Маскариль открыл мини-бар, что крепился сбоку от стола и выудил две пластиковые бутылочки. Одну из них протянул Ивору. Это было красное вино гарнача.
— Именно, — подтвердил Ивор, сделав небольшой глоток. — И вот такое запросто может случиться с кораблем, выскочи он в неизвестном месте. Потому что мы плохо понимаем природу пустоты. Нестабильность кипящего квантового супа это лишь часть проблемы. Сама ткань пространства постоянно изменяется. Звезды с помощью гравитации организуют его вокруг себя известным нам образом, мы можем отследить процесс по движению частиц и внести поправки на локальную суперпозицию.
И даже здесь мы предпочитаем держаться ближе к звезде и поближе к плоскости системы (называемую в просторечии плоскостью эклиптики, что не совсем точно), потому что чем дальше, тем менее организовано пространство, тем больше не выявленных флуктуаций, тем больше погрешность во время гиперфазы.
— По идее на полюсах систем пространство должно просто вращаться подобно полюсу звезды.
— В общем случае, — кивнул Ивор. — Но флуктуации в межзвездном пространстве нам вообще неизвестны. Мы фиксируем лишь общее движение крупных объектов, вроде пузырей или молекулярных облаков. А они между прочим движутся в разных направлениях. Кроме того, и это наиболее опасно для навигации, части пустоты не только дрейфуют линейно, но вращаются вокруг собственного центра или какого-то общего центра. Невозможно составить подробную карту движений современными средствами. Это требует длительных наблюдений в каждой точке, с учетом разных аспектов дрейфа. Соответственно вы не можете сделать корректную поправку на локальную суперпозицию. А сами понимаете, что даже угловая секунда погрешности, при таких расстояниях, может выбросить вас совсем не туда, куда вы хотели.
Ивор втянул в себя из бутылочки глоток побольше и вздохнул.
— Вспомните бедный эсминец «Сигрид», который вынуждено прыгнул в Малую пустошь и пропал в ней с концами. А ведь эта пустошь каких-то двадцать световых лет в поперечнике. Но при каждой попытке выбраться оттуда, корабль будет накапливать ошибки и вязнуть, точно мошка в сиропе.
* * *
Первый перелет быстрой группы оказался коротким. Сорок три петаметра они преодолели за шесть дней, не считая разгона и торможения.
