Что до каторжанина, то при всей его положительности и отчаянности у него имя не русское. Вероятно, такой заискивающий реверанс в сторону славянских зрителей Рейха и его союзников. Хотя, может быть, у режиссера просто проблемы с русской ономастикой: если на то пошло, то у Дюма вообще были русские женщины, которых звали Телега и Телятина. А перепутать русское имя с болгарским — это и вовсе раз плюнуть, языки похожие и имена тоже. Если есть Василий Дмитриев и Веселин Димитров — ну как немцу понять, кто тут русский, кто болгарин?
Ну и сюжетный поворот с отлетом каторжанина в Рейх — тоже, надо думать, форма пропаганды.
Ближе к вечеру я снова заглянул на огонек к силовикам и застал там тех же людей за тем же занятием.
— Здорова, — сказал я, — вы, гляжу, хорошо устроились: солдат режется в карты, а служба идет.
— Здорова, — сказал я, — вы, гляжу, хорошо устроились: солдат режется в карты, а служба идет.
— Да, служить у знатного Дома и жаловаться при этом — грех. Сыграешь с нами?
— Хм… Вы на деньги?
— Майн готт, нет, конечно же… Ну да ты же с амнезией, тебе простительно…
— Игра на деньги в вермахте — это дисциплинарное с понижением в звании всем игрокам без вариантов, — заметил Манфред, — а в пределах одной команды и вовсе аморально и деструктивно.
— А, ну тогда я с вами. Меня просто напрягло немного, как я подумал про игру на деньги, — выкрутился я.
Играли мы в бридж по не совсем обычным правилам и в две колоды, так что проигрывал обычно я.
— Видишь, если б мы играли на деньги, ты уже проиграл бы месячную зарплату и ненавидел бы за это половину из нас, — ухмыльнулся Курт. — Твоя раздача.
Я принялся тасовать колоду и невзначай спросил:
— Слушай, Конрад, а это вообще реально — прибить вендиго в рукопашном бою без ножика фюрера и «убера»?
Конрад заглянул в сданные ему карты и кивнул:
— Да, реально. Если на то пошло, то «убер» скорее помеха, обременительный он очень, в старых моделях особо и не ударишь. Я как-то лично встречал одного парня, бывшего морпеха, который убил вендиго ножом, будучи к тому же одноруким.
— Да ладно? — удивился я. — Просто я вот буквально только что просмотрел кинцо, в котором бывший морпех забил вендиго своим протезом, и это показалось мне ни хрена не правдоподобным.
— Ну так на то и кино, в реальной жизни таких вот зрелищных драк не бывает. А фильм этот я тоже смотрел, так вот тот парень, что я говорю, и есть прототип главного героя. Только там очень многое приукрашено. Начнем с того, что протезы, которыми вермахт обеспечивает покалеченных ветеранов, нельзя вот так просто взять и оторвать, они крепятся на солидном кожаном корсете, очень надежно и удобно. То есть, протез можно носить и без корсета, но это очень опасно, потому что если его и правда оторвать — вырвешь с мясом имплантированную в нерв проводку и тогда уже второй раз протез так просто не установить. И само собой, что это спалит твою страховку: вермахт покрывает все расходы, включая ремонт, обслуживание, лечение — но только при условии, что ты носишь корсет. Бескорсетное ношение разрешено только дома, да и то тебе придется доказывать в случае чего, что ты не мог предотвратить отрыв протеза и он произошел не по твоей вине…
— Понятно. Короче, выдумка сценариста, да?
— Ну как сказать… В реальности этот парень сунул протез в пасть вендиго и не дал вцепиться себе в горло зубами. Вендиго дважды выбивал у него нож из руки, пока они катались в обнимку. Короче, он потом долго лечился, а не как в фильме. Реальность — она не так зрелищна, вот режиссерам и приходится приукрашать. Но вообще он не один такой. В Сибири я как-то выпивал с одним стариком, который в молодости убил вендиго ломом, когда работал на прииске, притом при куче свидетелей. То есть, это не фантастика, настолько сильные, ловкие и смелые люди бывают и на самом деле.
— Понятно. — Я сбросил самую мусорную карту, отдав взятку Анджею, и спросил: — а вообще тот фильм близок к реальным событиям? Лыжница, швед, русский каторжник, все такое?
— И да, и нет. Лыжница на самом деле была, но она просто удрала от вендиго на лыжах и доставила сообщение на железнодорожную станцию, так как в реальности рации не было. Верней, была, но нерабочая. И лыжница была русской. Швед с винтовкой был, но не такой здоровяк, как в фильме, и топором он не махал, хотя двоих вендиго уложил. А морпех этот дрался с вендиго, спасая раненого шведа, а не девушку. То есть, сам видишь: прототипы событий и людей реальные, но общий ход истории изменен. И в итоге за ними прилетел цеппелин, сами они никуда ни на чем не улетали.
— Хм… А как же русский каторжник?
— Тоже реальный человек, и с ним я, кстати, тоже встречался лично. Его приключения — самая правдивая часть истории, там такая эпопея была, что сочинять что-то особо не пришлось. Даже рушащийся мост был, хоть и не прямо позади грузовика он обваливался… Только связанные с ним события происходили за двадцать лет до истории с самолетом и морпехом, это раз, он никогда не был каторжником, это два. За то, что он остался единственным выжившим из своего взвода, его никто не судил. Он действительно доставлял топливо на грузовике, но не на аэродром, а замерзающей автоколонне русских, получил за это орден, повышение, квартиру и три года к выслуге и к тому моменту, когда я с ним встретился — а дело было за два года до выхода фильма — служил в охране ближайшего города в чине капитана. Такие дела. А сценарист просто соединил две истории в одну… Но там было много украшательств еще со стороны русской пропаганды, которая сделала из этого человека героя. Ну то есть он и так герой — но у русских пропагандистов нет чувства меры. По официальной версии, он там забил кучу вендиго настольным бронзовым бюстом Николая Третьего, а перед этим перестрелял множество из нагана, когда они карабкались на грузовик. Но я, конечно, в это просто не поверил, и позднее он мне за рюмкой водки поведал настоящий ход событий. На самом деле вендиго было всего двое, и именно пытаясь стряхнуть их с грузовика, он и впаялся в дерево у
