Вдруг штурмовик затылком почувствовал едва уловимую вибрацию. Что это? Он медленно обернулся, и из темноты выстрелила огромная костлявая четырехпалая ладонь. Ульрих только и успел заметить на внутренней ее стороне безобразный и глубокий продолговатый шрам. Это и была основная причина, по которой стигматы получили такое название. Жуткая рука обхватила лицо человека, и из шрама молниеносно выдвинулся недостающий палец, который неведомые силы, создавшие эту и бесчисленное множество других тварей, превратили в острое и длинное жало. Оно легко пронзило мягкую плоть под подбородком человека, погрузившись в нее целиком. Ульрих дернулся и мгновенно обмяк, а стигмат нырнул обратно во тьму, увлекая за собой тело жертвы.
Рудель, заметивший только, как дернулся и исчез фонарь его бойца, быстро направил в дверной проем ствол автомата и параллельный ему луч своего фонаря. Его товарищ как сквозь землю провалился.
– Ульрих! – сдавленно крикнул командир. – Эй!
Ответа не последовало. Рудель рванулся к проему и на третьем шаге оказался как раз под дырой в низком потолке. Вниз тут же свесились две тощие жилистые руки и стальной хваткой обхватили голову штурмовика, прежде чем тот успел что-либо понять. Два жала выстрелили в ушные отверстия человека, и руки потащили трясущееся в конвульсиях тело наверх, в дыру.
На беду отряда фашистов, на них напоролся не один стигмат, а целых три. Двое теперь были с добычей, но третьему не хватило. Пьянящий запах крови манил его в дальнее помещение – там было чем поживиться.
…В полумрак комнаты с открытым подвальным окном медленно, на четвереньках, вползло жуткого вида существо – чудовищная пародия на человека. Если бы оно встало во весь рост, то оказалось высотой метра в три, не меньше. При этом оно было невероятно костлявым и худым, с тонкими длинными четырехпалыми «руками». Передвигаясь на четвереньках, стигмат сжимал их в кулаки, подгибая назад когтистые пальцы. Голова на длинной шее вообще, казалось, состояла лишь из двух огромных челюстей с непропорционально большими хищными зубами. Над верхним рядом зубов тянулись две большие узкие и длинные ноздри, а ушами служили две небольшие щели в основании черепа.
В дальнем углу лежал труп человека, весь в многочисленных ссадинах и глубоких царапинах. Кровь струилась из его ушей, ноздрей и рта. Стигмат понюхал воздух и осторожно двинулся к телу.
И вдруг между левым боком и рукой мертвеца вынырнул автоматный ствол. Оглушительно громыхнула дробь короткой очереди. Пули прошили страшный череп стигмата, и тварь, отброшенная назад, рухнула замертво.
Ганс осторожно выполз из-под тела мертвого человека, за которым прятался, и поднялся на ноги. Опустил взгляд на автомат и с довольной улыбкой принялся его разглядывать.
Все-таки люди были не так немощны, как могло показаться на первый взгляд. Человеческий разум, его инженерное мышление позволили ему с лихвой возместить все то, чем обделила его природа. У человека не было крепких лап, когтей, копыт, рогов и крыльев. Но к чему ему когти, когда то, что творит его разум, обладает куда более мощной разрушительной силой?
Фашист чуть не трясся от страха. Очень хорошо. В новом доме мозз чувствовал себя более чем комфортно. А кроме того, какой интересный экземпляр попался ему на этот раз! Еще никто из его носителей не был настолько одержим ненавистью к себе подобным и стремлением убивать. Для мозза это была в высшей степени удачная находка.
Ганс выбрался через окно на улицу и направился в сторону орущей вичухи. Он послушно крутил головой, давая моззу осматривать окружающий мир новыми глазами. А где-то глубоко, сжатый в крохотный комок и испытывая неописуемый ужас, прятался разум молодого фашиста, кормя поработителя своим страхом.
Они приблизились к летающей твари. Мембраны ее крыльев были разорваны, конечности – переломаны. Вичуха билась в каменной пыли обломков здания и истошно вопила, отпугивая видимых ей одной падальщиков. Завидев идущего к ней человека, она завопила еще сильней.
Ганс остановился. Потом оскалился, поднимая автомат, и нажал на спусковой крючок.
* * *
Прежде чем металлически лязгнувшая огромная створка отрезала их от мира людей, до слуха Сергея донеслась прощальная фраза одного из местных:
– Да вы что, на всю голову?..
И все. Гермоворота закрылись.
– Это уж точно, – проворчал Маломальский, мрачно глядя на поросший кустарником выход из вестибюля, в который еще пробивался гаснущий вечерний свет. – Какого хрена мы тут делаем, а?
– Страх нет, – ответил ему напарник и поднял указательный палец, прося этим жестом помолчать и дать прислушаться.
Сталкер поморщился и посмотрел на него. Интересно, сколько он продержится на поверхности без снаряжения?
Где-то вдалеке были слышны леденящие душу вопли, разносящиеся эхом над руинами города. Сергей знал, кто так орет. Вичуха. Что-то либо разозлило ее, либо потревожило. Но она была относительно далеко.
– Ты слышать? – Странник посмотрел на Сергея.
– Ага! – Маломальский нервно усмехнулся. – В переводе это означает: «Добро пожаловать в Москву». Ну, или: «Понаехали тут». Добрый знак. Чувствую, нас с тобой ожидает чудная прогулка.
Странник вздохнул и покачал головой.
И вдруг до их слуха донеслась автоматная очередь. Достаточно длинная, патронов на девять. Затем тишина. Ни вичухи, ни автомата. Только эхо шелестело над городом.
– Это он, – произнес Странник без тени сомнения в голосе. – Мозз.
– Зашибись! – отреагировал Маломальский. – У него теперь еще и автомат?
Напарник снова вздохнул и покачал головой. Затем жестом пригласил сталкера идти за ним и направился к выходу, авторитетно бросив через плечо:
– Не сцы.
Маломальский хмыкнул, поправил на себе рюкзак, пощупал на ноге разводной ключ и двинулся следом.
– Я тебя ненавижу. Это так, на всякий случай. Вдруг не успею потом сказать.
– Дебил дурку, – ответил Странник, не оборачиваясь.
Мозз не знал радости или печали. Возможно, он просто еще не научился этому. Первую ему замещала положительная оценка благоприятных факторов и событий, а реакция на сумму негативных обстоятельств была сродни второй. Но если бы он умел радоваться, сейчас для этого был бы отличный повод. Новый экземпляр являлся кладезем тех качеств, что могли стать для мозза неоценимым подспорьем. Носитель был одержим ненавистью к другим и крайне агрессивен. Он считал себя лучше прочих – выше, сильней, достойнее. Он думал, что принадлежал к главенствующей расе, к расе господ. Какое поразительное сходство с сущностью мозза!
Более того, этот человек и раньше имел идола для преклонения, поэтому был хорошо подготовлен для нового господина. Прежний божок, кажется, вынашивал планы поработить человечество. Именно! Это было некое существо, именуемое «фюрер». Сведения о нем хранились в памяти носителя. В фюрера верил не только нынешний носитель мозза, но и некоторые другие люди. Они сами выбрали его и возвели в идолы, хотя он когда-то был таким же человеком, как и они. Мозз обсасывал образ фюрера в изнасилованном сознании Ганса и постигал сущность этого божка. Он видел: фюрер мечтает сделать своими рабами всех людей, и прежде всего – тот народ, которому обещает роль избранного. А еще фюрер тоже пришел к власти через страх.
