Среди вторых мне иногда попадались и бывшие сталкеры, люди, как правило, с надломленной психикой, которым в силу пережитых в какой-то момент жизни тяжелых испытаний не удавалось найти в себе волю и преодолеть поселившийся в потайных глубинах сознания страх перед Зоной. Из таких получались хорошие бойцы-охранники, которые были у хозяев на особом счету и пользовались у сталкеров уважением. Прочий же люд считался тут бессловесной скотиной – и в этом жестоком мире, жители которого признавали только силу, их судьба часто висела на волоске. Достаточно было хозяину Дома или Бара просто не впустить допустившего серьёзную оплошность работничка в подвал во время Выброса, или просто запретить его кормить, как тому светила в лучшем случае быстрая смерть от мутантов, радостно скакавших по территории после Выброса и изгоняемых оружием, а в худшем – бродить бесследно с выжженными мозгами – Выброс не щадил тут никого, не успевшего скрыться…
Болезни были в Зоне мало распространены. В первую очередь, закалённый и живучий народ тут постоянно принимал всевозможные лекарства, антидоты и антибиотики, а также пил много крепкого спиртного – для вывода радиации из организма. Печень не особо жалели – смерть тут была на каждом шагу, и даже прожить несколько лет считалось большой радостью, о будущем же не задумывался никто – всеобщая мечта разбогатеть и выбраться на Большую землю, купить дом у моря в Крыму или на Кипре и доживать счастливо, была недостижимой мечтой, которую никому не удалось осуществить.
Лечиться в Зоне приходилось всем и часто, кому от ран, а кому и от травм, нанесенных аномалиями, и сейчас нам предстояло найти ближайшую точку, где мы могли бы оставить Патагеныча и передать его в надежные руки местного лекаря – причем из-за необязательного тут медицинского образования, главным были результаты лечения – их называли алказетцерами. Исключением, пожалуй, являлся легендарный Болотный Доктор – но жил он в глубине Зоны, куда я пока не захаживал, потому сказать о нем не могу.
Выбрав хутор Викария примерно в восьми километрах от нас, мы еще раз предприняли безуспешную попытку разбудить нашего друга, но он только смешно шевелил бородой и что-то чавкал подсохшими губами – Хемуль, поняв, что спящий в летаргии друг хочет пить, увлажнял его губы мокрым платком.
Пришлось соорудить из искривленных Выбросами осиновых дрынов и куска брезента подобие носилок, на которые мы с трудом взвалили огромную тушу Патагеныча, и, подвесив его огромный рюкзак между задними ручками, потащили его по проложенному маршруту. Как минимум один день был для нас потерян, но бросить друга в такой беде было делом немыслимым, и Хемуль, хоть и не скрывавший своего нетерпения и волнения по поводу задержки, стиснув зубы, усердно тащил носилки.
В свете сложных обстоятельств, мы выбрали не самый лучший путь – растрескавшуюся асфальтовую дорогу, которая, проходя по полю и лесу на Юго-Запад, должна была привести нас к заброшенной автобусной остановке, от которой до хутора было топать примерно с километр – расстояние смешное в обычной жизни, но весьма и весьма немалое в насыщенных аномалиями складках местности Зоны. Кроме того, идя открыто с тяжёлым грузом, мы рисковали попасть в прицел любой банды грабителей-мародёров или стать жертвой свежего зомби-сталкера или военного.
Выбора не было, дело шло неплохо, мы уверенно обходили аномальные участки дороги и без приключений донесли друга до нужной остановки, а от нее, свернув на широкую протоптанную тропу, дошли до хутора.
Хутор, первоначального названия которого никто и не помнил, назывался хутором Викария в честь старого сталкера, в незапамятные времена – а может и даже до второго Взрыва – поселившегося в заброшенном строении. В подвалах можно было переждать Выброс, близость к дороге и небольшая удалённость от Приграничья гарантировала высокую проходимость этого места, и Викарий, завязав с бродяжничеством по Зоне, организовал тут небольшой приют для усталых и раненых странников. Медицинское обслуживание осуществляла здоровенная толстая негритянка Машка, женщина бальзаковского возраста, невесть как попавшая в эти края. Впрочем, уплетая её вкусный борщ с подозрительно здоровенными кусками мяса, безусловно выросшими на боках мутанта в леске неподалёку, я подумал, как же много самого разного люда приютила Зона.
К примеру, нас встречали двое здоровенных грузин, явно братьев, мужиков средних лет, с седой обильной щетиной и мощным амбре от одной Зоне известно где взятого вина. Они ловко и заботливо подхватили у нас носилки, и старый, сморщенный Викарий, своей круглой лысиной и мешковатым одеянием похожий на католического монаха времен средневековья, расспросив нас и получив гарантии оплаты лечения в виде задатка – пачки в десять тысяч долларов (а как вы думаете, лечение в Зоне было и остаётся самым дорогим на планете), налил нам по небольшому стакану мутного местного самогона, налил и себе, и, коротко рявкнув: «Будем», выпил и велел Машке «нести жрать».
Я много повидал в Зоне за первые месяцы сталкерской, бродячей, полной приключений жизни. Много повидал опасностей, поучаствовал в столкновениях с мутантами и людьми, пару раз был травмирован аномалиями. Оглядываясь назад, я понимаю, что волею Зоны я всего лишь проходил своеобразный «учебный курс» перед тем, что предстояло впереди…
Определив в небольшую келью в подвале – обычный «номер» этого отеля всего за пятьсот зелёных, включая трёхразовое питание – хозяин дал нам отоспаться после изнурившего нас с Хемулем марша с тяжеленным Патагеныем и его не менее тяжеленным рюкзаком на руках. Сумерки уже переходили в ночь, когда нас разбудил какой-то бомжовского вида тип, однако воняющий не очень сильно – очевидно местный работник – и коротко пригласил к хозяину.
За столом Викария сидели двое мрачных мужиков, видно было, что они только пришли с непростого марша и были усталы и очень злы. Мне и раньше доводилось видеть «должников» – бойцов клана Долг, но сидеть с ними вот так за одним столом не приходилось. Впрочем, меня нисколько не волновала их философия, вкратце сводящаяся к тому, что Зона есть гнойное пятно на лице Земли и что она подлежит скорейшему и безусловному уничтожению, начиная со всех её обитателей. Мутантов они убивали радостно и густо, не жалея патронов, которые им в огромном количестве поставляли военные украинского и российского секторов. Найденные артефакты они сдавали учёным по низким расценкам, а чаще по бартеру. Группировка вела перманентные войны с кланами Тёмных – сталкеров, мутации которых уже невозможно было скрыть и которые жили в Тёмной долине, стараясь даже не приближаться к Периметру – за ним им ничего, кроме мучительной смерти, не светило, и Монолитом, сектантами-фанатиками, великолепно оснащёнными невесть откуда взявшейся самой современной техникой и снарягой, в основном НАТОвского производства, и рьяно охранявшими территорию вокруг ЧАЭС. Удивляться богатству группировки не приходилось – именно в Центре Зоны после выбросов аномалии плодились гуще всего, и чаще и мощнее разражались сгустками энергии на сталкеров, зомби, людей и мутантов, а то и просто друг от друга, порождая в большом количестве самые мощные и ценные артефакты. Монолитовцы и их рабы, состоящие в основном из скованных ошейниками с минами с дистанционным управлением пленных сталкеров и прочего зоновского люда, собирали артефакты в огромном количестве, что, очевидно, и являлось источником их благополучия. Их доходы были столь велики, что на вооружении у них стояли даже гаусс-винтовки, сверхмощное и ультрасовременное оружие американского производства.
