– Благодарю вас, мисс, – произнес спартанец и, пройдя буквально три шага, обнаружил, что стоит перед столом.
Майор Сильва оторвался от своих бумаг и встретился взглядом с Мастером-Шефом. Тот вытянулся по стойке «смирно».
– Сэр! Мастер-Шеф, спартанец-сто семнадцать по вашему приказанию прибыл!
Кресло, в котором восседал майор, было вынуто из спасательной шлюпки ККОН. Оно тихо зашипело, когда Сильва откинулся назад. В руке командир сжимал карандаш, которым пощелкивал по зубам. В такую минуту большинство офицеров отдали бы приказ «вольно!», и то, что таковой не прозвучал, настораживало. Но в чем именно было дело?
Маккей обошла спартанца и встала слева от Сильвы, прислонившись спиной к стене и наблюдая за происходящим из-под полуприкрытых век. Она носила типичную для «адских ныряльщиков» стрижку: короткий волос на затылке и выбритые виски, чтобы не закрывать служебные татуировки. У лейтенанта были зеленые глаза, чуть приплюснутый нос и полные губы. Ее лицо одновременно носило черты воинственности и женственности.
Когда Сильва заговорил, Джону-117 показалось, что тот читает у него в голове.
– Думаю, вам интересно знать, кто я такой и что все это значит. Я понимаю… особенно если учесть ваш элитарный статус, близкие отношения с капитаном Кейзом, который, как нам стало известно, был захвачен в плен. Верность – отличная штука. Одна из многих добродетелей, которыми славится армия. И я ценю это качество в людях.
Сильва поднялся и начал прохаживаться за своим креслом.
– Тем не менее, существует властная вертикаль, что требует от вас докладывать лично мне. Не Кейзу, не Кортане, не самому себе. – Майор остановился и искоса поглядел на спартанца. – Думаю, будет правильно, если мы придем к некоторому взаимопониманию. Так уж вышло, что я замещаю капитана, а лейтенант Маккей – мой заместитель. И если кто-либо из нас двоих говорит «дерьмо!», мы ждем, что в ответ раздастся вопрос: «Какого цвета, сколько и что с ним сделать?» Вы меня поняли?
Мастер-Шеф несколько секунд простоял, стиснув зубы.
– Более чем, сэр.
– Отлично. А теперь еще вот что. Я ознакомился с вашим послужным списком и нахожусь под впечатлением. Вы не солдат, а дьявол. Но, кроме того, про вас говорят, что вы больной на голову психопат, последний из участников некоего кошмарного эксперимента, который никогда более не стоит повторять.
Маккей посмотрела в лицо Мастеру-Шефу. Тот был коротко стрижен, хотя и не настолько коротко, как она. Серьезный взгляд, сурово поджатые губы, тяжелый подбородок. Кожа воина давно не видела лучей солнца и казалась идеально белой, словно спартанец всю свою жизнь провел в глубокой пещере. До лейтенанта доходили слухи, что Шеф начал профессиональную военную карьеру в возрасте шести лет и, значит, полностью контролировал эмоции и выражение лица. Впрочем, Мелисса видела, что прозвучавшие слова пронзили его подобно пулям. Ничего слишком явного, только чуточку сузились глаза, слегка напряглись уголки губ. Она перевела взгляд на майора Сильву, но тот, если и заметил перемены, не придавал им значения.
– Идея отбирать людей при рождении, промывать им мозги и изменять их тела ошибочна в корне. Во-первых, кандидаты лишаются всякого выбора. Во-вторых, участники программы превращаются в людей-чужаков. В-третьих, весь проект накрылся медным тазом. Знакомы ли вы с трудами Чарльза Дарвина? – продолжал майор. – Нет, вряд ли, поскольку они никак не касаются вопросов войны. Этот самый Дарвин был натуралистом, выдумавшим теорию «естественного отбора». Если коротко, то верил он в то, что выживает сильнейший, а вот менее приспособленные организмы со временем вымирают.
Именно это, Шеф, и произошло с вами – спартанцами. Вы вымерли. Точнее, остался лишь последний из вас. Вот тут-то на сцену и выходит УВОД. Понимаешь, сынок, именно «адские ныряльщики» взяли это плато, а не кучка усовершенствованных недоумков в прикольных доспехах.
Когда мы, спартанец, отбросим назад ковенантов – а я всем сердцем верю в это, – победа станет результатом усердного труда таких людей, как лейтенант Маккей. Людей хитроумных, крепких словно сталь, пропитавшихся до самых костей цветом хаки. Вы меня поняли?
Мастер-Шеф припомнил Линду, Джеймса и всех остальных из семидесяти трех человек, с которыми учился военному ремеслу. Все они были мертвы, все записаны в «психопаты» и отброшены как результат провального эксперимента. Воин набрал воздуха в легкие.
– Никак нет, сэр!
В течение нескольких долгих секунд двое мужчин смотрели друг другу в глаза. Наконец, досчитав до пяти, майор кивнул.
– Понимаю. Мы, в УВОД, тоже дорожим памятью о погибших. Но дела это не меняет. Программе спартанцев пришел конец. Человеческие существа победят в этой войне, и ты тоже, может, на что и сгодишься. Скоро нам потребуется каждый, кто способен держать оружие в руках. Особенно если этот кто-то заработал наград достаточно, чтобы украсить целый полк генералов.
Затем, словно вдруг кто-то нажал на потайную кнопку, вся манера поведения майора переменилась.
– Вольно, – произнес он, приглашая обоих гостей присесть, и приступил к изложению задания, предстоявшего спартанцу.
Разведка подтверждала, что Кейз попал в руки ковенантов, и Сильва намеревался вызволить капитана.
Хотя «Столп осени» серьезно повредил их корабль за свое недолгое путешествие по системе, механики ковенантов быстро приводили в порядок «Истину и Единение». Сейчас, зависнув всего в паре сотен километров от поверхности Гало, судно де-факто превратилось в штаб-квартиру для сил, вознамерившихся собрать урожай древних технологий мира-кольца.
Корабль оказался в самом эпицентре деятельности, развернутой командованием. В коридорах кишмя кишели офицеры элиты, старшины шакалов и ветераны ворчунов. Также мимо то и дело сновали «инженеры» – аморфные создания, перелетающие с места на место в своих газовых резервуарах и способные разобраться в любой сложной технологической штуке, починить ее и перебрать по частям.
Но все они, вне зависимости от своего чина, спешили уступить дорогу Зуке ’Замамею, вышагивавшему по коридорам в сопровождении печального Яяпа. Причиной подобной «почтительности» было не звание воина, но его облик и исходившая от него угроза. Презрительно вздернутая голова, черная, точно космическая бездна, броня, ритмичное клацанье каблуков – воин просто излучал самоуверенность и властность.
Тем не менее, кем бы ни был ’Замамей, никто не мог попасть на командную палубу, не пройдя полной проверки. И шестеро закованных в черные доспехи воинов элиты ожидали их, когда фанатик и его спутник сошли с гравитационного лифта. Если сородич и произвел на стражей какое-то впечатление, те не подали виду.
