— Для обывателей война — это столкновение армий, сир! — тут же ответил Коэлин. — А для Игрока — столкновение умов…
— Правильно! Поэтому для тех, кто не умеет думать, война начинается с черных вымпелов, поднятых на башнях, и заканчивается пиром победы. А те воистину великие ходы, которые и заставили одного из Игроков сдаться, видят лишь единицы. Какой из этого можно сделать вывод?
— Чем сильнее Игрок — тем незаметнее его ходы, сир! — немного подумав, ответил принц.
— Я тобой доволен, сын! — кивнул Молниеносный. — Ты вырос. И в тебе чувствуется моя кровь…
…«Я действительно вырос…» — мрачно думал Коэлин, шагая к своим покоям. — «Поэтому вижу слишком много признаков твоей слабости! Ты безвылазно сидишь в своих покоях уже почти две недели! Ты боишься покушений так, как будто в твоей груди бьется сердце зайца! Скажи, когда ты последний раз был на охоте, на прогулке или хотя бы на псарне? Когда ты показывался своим солдатам? Когда ты, наконец, возлегал с женщиной? Не помнишь? А я — помню! Ты постарел, отец! Поэтому должен уступить место тому, кто не боится никого и ничего! Посмотри — я, в отличие от тебя, живу! Да, меня целыми днями сопровождают два телохранителя, но только потому, что за меня боишься ты! Да, я тоже не выбираюсь из дворца — но только потому, что не вижу в этом необходимости. Да, я почти не гуляю — но не из страха перед личинами Утерсов, а потому, что занят планированием своего будущего. При этом я каждый день тренируюсь с твоими солдатами, которые скоро назовут королем МЕНЯ, навещаю своих коней и сплю с графиней де Вайзи… Кстати, узнав о ней и обо мне, я бы на твоем месте забеспокоился: леди Оланна — это не Лусия де Ириен, перебывавшая в постели всех и каждого. Эта — волчица, чующая перемены одной из первых! Понимаешь? Нет, не понимаешь! Ибо ты — занят! Ты упиваешься собственным страхом! Ты живешь прошлым. И хотя ты все еще мнишь себя Игроком, ты не замечаешь тех ходов, которые делаю я…»
Второе «я» благоразумно молчало. Так же, как и телохранители, следующие за ним по пятам. И это не могло не радовать — значит, они чувствовали силу его духа и побаивались попасть под горячую руку…
…Добравшись до своих покоев, Коэлин прошел в предупредительно распахнутую лакеями дверь, жестом отпустил сунувшихся за ним воинов, и, упав в любимое кресло, дважды щелкнул пальцами.
Из-за портьеры высунулось симпатичное личико новенькой служанки:
— Вы что-то хотели, ваше высочество?
— Накрой на стол. Я голоден, как волк. И… отправь кого-нибудь в покои Серебряной Гривы: пусть передадут леди Оланне, что я изволю пригласить ее к ужину…
— Будет исполнено, ваше высочество! — протараторила девчушка, и, присев в глубоком реверансе, исчезла.
«Хм…» — мысленно хмыкнул принц, запоздало сообразив, что в вырезе платья новой служанки только что видел грудь, не менее аппетитную, чем грудь де Вайзи. — «А, ладно, потом! Куда она от меня денется?»
Девчушка вернулась в гостиную буквально через минуту. И, отодвинув в сторону портьеру, раздраженно зашипела. Мгновение — и к столу один за другим побежали насмерть перепуганные слуги.
«Молодец какая!» — восхитился принц. — «Интересно, что она им такого наговорила? Что я мрачен, как самая темная ночь? Или зол, как медведь-шатун? Или… Впрочем, какая разница — главное, что эти зажравшиеся лодыри бегают, выпучив глаза!»
…Выпроводив последнего слугу, девчушка вдруг сдвинула брови, и, смешно отклячив весьма симпатичную задницу, высунулась в коридор:
— Булар!!! Где тебя носит? Шевели мослами, дурень!!!
Представив себе тощие ноги нового чашника, Коэлин невольно улыбнулся: назвать их иначе, чем мослами, было действительно сложно.
— Ну же!!! Или прямо отсюда ты отправишься в Кошмар!
«О, как!» — удивленно приподнял бровь принц. И с интересом уставился на влетевшего в гостиную Булара.
Чашник был бледен, как смерть. На его носу и лбу серебрились капельки пота, а подбородок еле заметно подергивался от страха. Замерев на месте, он сложился в поясном поклоне, и, услышав над ухом недовольное шипение, в три прыжка оказался у стола:
— Киосское? Или, может быть, зальцское?
— Я тебя убью, дурень!!! — взбеленилась девчушка, и, подскочив к растерявшемуся чашнику, вырвала у него из рук бутыль с киосским: — Вон!!! Прошу прощения, ваше высочество, но он во дворце недавно, и не успел изучить ваши вкусы…
— А ты, значит, успела…
— Да, ваше высочество! — на всякий случай присев в реверансе, ответила она.
— Что ж, это радует… — усмехнулся принц, демонстративно задержав взгляд на ее округлостях, скрытых не особенно глубоким вырезом платья.
Поймав его взгляд, девчушка ничуть не удивилась. Однако задерживаться в нижней точке реверанса так, как это делали другие, не стала: выпрямившись и наполнив из бутыли любимый кубок Коэлина, она подхватила его тоненькими, но чрезвычайно красивыми пальчиками и с улыбкой спросила:
— Изволите пригубить, ваше высочество?
Еле заметной паузы между словами «изволите» и «пригубить» тоже не оказалось. Что заставило принца задуматься: девушка не захотела высказать ему свое согласие ни одним из наиболее известных способов, которыми обычно пользовались женщины!
«Действительно изучила. Знает, что я терпеть не могу тех, кто ломится в мою постель…» — мысленно хохотнул Коэлин. И, взяв бокал, откинулся на спинку кресла: — Кстати, красавица, а как тебя зовут?
— Зарой, ваше высочество!
— А за глаза, небось, называют заразой?
Девчушка равнодушно пожала плечами:
— Вполне возможно, ваше высочество. Но меня это не особенно волнует. А почему вы спрашиваете?
— Ну, я бы тебя называл именно так!
— Вам можно все… — сказала Зара. Опять без всякого намека на постель. Потом, видимо, что-то услышав, метнулась к двери в коридор.
…Графиня де Вайзи вплыла в гостиную буквально через десять минут. В роскошном темно-зеленом платье с открытыми плечами и с волосами, тщательно уложенными в затейливую прическу. А ведь путь от ее покоев до покоев его высочества занимал не меньше пяти! Удивленно приподняв бровь, принц жестом предложил ей присаживаться там, где ей больше нравится, и задумчиво спросил:
— Леди Оланна? Вы собирались куда-то еще?
Девушка чувственно провела острым язычком по губам и вздохнула:
— Нет, ваше высочество! Я просто надеялась, что вы обо мне сегодня вспомните…
— А вчера вы тоже… на это надеялись? — собственноручно наполнив кубок графини, полюбопытствовал Коэлин, и, увидев, как густо она покраснела, мысленно поморщился: леди Оланна слегка переигрывала. Или не слегка?
