— Но причина взрыва была в самой повозке, в ее грузовых контейнерах. Не в масле. Если цель была как-то подорвать этот парад… но я забегаю вперед. Дайте мне немного поразмыслить вслух. Атака необязательно должна быть направлена на парад, фактически, даже лучше, если это не так. Судя по тому, что рассказывал Леандро, нарушение Вигилии — вещь, требующая тонкого расчета. Надо, чтобы саботаж вызвал какие-то беспорядки, чтобы повредить Распорядителю, но если он нанесет слишком большой урон, то ударит по собственному организатору. Если бы шествие не состоялось, это была б катастрофа, но вот вызвать чудовищные транспортные проблемы по всему боку улья — этого как раз достаточно, чтобы подмочить репутацию Кальфус-Меделлу. Черт, да мы, наверное, даже подсобили им, закрыв Врата Аквилы. Это не было покушение на убийство и это не была попытка прорвать кордон Арбитрес, чтобы проникнуть с группой людей в Августеум, была у меня такая идея. Я думаю, что цель этих преступлений состояла в них же самих. Инквизитор, вы лучше разбираетесь в Гидрафуре, чем я. Что вы думаете?
— Вы явно хорошо проводите время за этими измышлениями, Кальпурния, но это больше ваша проблема, чем моя.
Снова это ощущение пощечины.
— Любая попытка подорвать мир Императора на Гидрафуре подпадает под вашу юрисдикцию, а не мою, и точно также любая прямая атака на Экклезиархию — дело Церкви и Адепта Сороритас. Мое дело — выследить убийцу и уничтожить того, кто им управлял, и всех, кто имел с ним дело, далее мои интересы не распространяются.
— Со всем уважением, инквизитор, я бы скорее подумала, что…
— Ну конечно, но в настоящий момент, если хотите знать, Ордо Гидрафура стараются по минимуму вмешиваться в дела Экклезиархии. Я немного удивлен, что вы решили так глубоко в них нырнуть.
— Не уверена, что понимаю вас, инквизитор.
— Разве Леандро вам еще не рассказал о конфликте между епархией и так называемыми «флагманскими кюре»?
Кальпурния упала духом. Только не снова.
— Нет, уважаемый инквизитор, это для меня новость.
— Что ж, пожалуй, лучше вам узнавать об этом не от меня, и…
— И это действительно будет правильно.
Арбитр и инквизитор развернулись на голос перебившего. Они оба не расслышали мягкие шаги того, кто вошел внутрь.
Примерно в десяти шагах за ним стоял, сложив руки на груди, Михон Барагрий, а по бокам от него — два проповедника из гарнизона Арбитрес с красными поясами и сомнением на лицах.
— Арбитр Кальпурния, всегда благоразумно добывать информацию из первых рук, — продолжил эмиссар курии. — Я бы, к примеру, не стал и думать о том, чтобы получать информацию о делах Адептус Арбитрес от третьей стороны. Просто попросите, и я ознакомлю вас со всем, что сам знаю по этой теме.
— Смотрите, куда ступаете, Барагрий, — прорычал Жоу. Пренебрежение к Инквизиции Бога-Императора имеет свойство возвращаться. В наших записях уже значится давление, оказанное Экклезиархией на Арбитрес по поводу тела того убийцы.
— Давление? — переспросил Барагрий, спокойно подойдя к дыбе. — Я только что пришел с весьма цивилизованной аудиенции с арбитром-сеньорис Леандро, где объяснил, по какой хартии действуют охотники на ведьм, подчиненные епарху. У нас есть совершенно законное право осуществить уничтожение тела в соответствии с законом Министорум, о котором, как я знаю, вы имеете прекрасное представление, инквизитор.
— Эта хартия исходит от епарха и не имеет веса в… — успел проговорить Жоу, прежде чем между ними двоими встала Кальпурния.
Эффект был слегка подпорчен тем, что они просто продолжали свирепо глядеть друг на друга поверх ее головы.
— Я уверена, что весь этот диалог мог бы вылиться в нечто конструктивное, но, джентльмены, давайте пока что сконцентрируемся на чем-то другом? Почтенный Барагрий, вскоре должен прибыть узник, который желает совершить покаяние.
— Истинно так, и я пришел в качестве исповедника. Он ждет снаружи в компании ваших карателей.
— Вы? — громыхнул Жоу. — Что вы замышляете, Барагрий? Кальпурния, что вы знаете об этом?
— Ровно столько, сколько сейчас услышала от почтенного Барагрия. Ваше преподобие, может быть, это просто говорит моя неопытность, но обычно ли это для дипломатического представителя епархии — прибывать без объявления и брать на себя такую роль в расследовании Арбитрес?
— Как я уже говорил, я прибыл сюда ранее для аудиенции с арбитром Леандро, — Барагрий наконец перевел взгляд с Жоу на Кальпурнию. — Завершив ее, я воспользовался возможностью посетить своих коллег в часовне Врат Справедливости, чтобы помолиться и пообщаться с ними, естественно, с согласия арбитра-сеньорис. Во время нашего разговора прибыло сообщение, что некий заключенный попросил встречи с исповедником Экклезиархии, и капелланы гарнизона удостоили меня чести, пригласив исполнить этот долг. Поскольку этот заключенный числится в каталоге за вами, арбитр Кальпурния, и поскольку мы с вами в любом случае работаем вместе, это выглядело счастливым совпадением. Я уверяю вас, что никоим образом не вмешивался в процесс.
— Вы сотрудничаете с Барагрием по делу о попытках нарушить мессу, Кальпурния? — обвиняюще спросил Жоу из-за ее правого плеча.
— Мы встречались по этому поводу. Вы говорили, что заинтересованы в расследовании, — ответила ему Кальпурния с некоторой долей удовольствия. — Почтенный Барагрий, чтобы заработать искупление, Якуш должен рассказать нам все о своей роли в заговоре. Только когда мы будем уверены, что получили всю информацию до последней крупицы, ему будет позволено бичевание и все, что за ним воспоследует.
— Совершенно ясно, — ответил Барагрий. — Он говорил со мной по пути наверх. Я уверен, он будет с вами сотрудничать.
Жоу фыркнул.
По сигналу Кальпурнии каратели у двойных дверей распахнули створки. Хиель Якуш оказался тем рабочим, что с татуировкой на голове. У него было мощное телосложение, однако талию и бедра скрывал слой жира. На лице виднелись обильные следы слез, и он с тоской посмотрел сначала на дыбу, а потом на Барагрия.
— Исповедник?
Его голос был хриплым и высоким от эмоций, а повышенное внимание карателей сделало его походку шаткой. Приближенный Жоу вразвалку подошел к Якушу и наклонился так близко, что едва не дышал на него, потом повернулся, вернулся к инквизитору и что-то прошептал ему.
— Видимой псайкерской порчи нет, — объявил Жоу, и от этих слов Якуш дико заозирался.
Двое младших преследователей принесли табуреты и тубус со свитками. Кальпурния села и вынула документы, чтобы просмотреть их. Арестант шлепнулся на другое сиденье, дрожа и таращась на дыбу. Кальпурния смотрела на него, пока он не встретился с ней глазами и заскулил — она подбавила во взгляд холод вечной мерзлоты Макрагга.
