Ознакомительная версия.
Он был высок и плечист, но ему было за пятьдесят, а парней – трое.
– Не боись, мужик, мы только посмотрим…
Мишка очень любил футбол, готов был часами пинать лысого по пустырю за фермой и досконально знал значение импортных слов: «оффсайд», «корнер», «голкипер» и даже «инсайд». В других видах спорта молодой человек был не силен, иначе бы потом, повествуя врачу районной больницы о событиях, приведших к перелому челюсти, он бы не сказал: «звезданул меня, как копытом», а использовал бы правильный термин: «нанес апперкот правой».
Описав длинную и плавную дугу, Мишка отлетел от палатки метра на два с половиной и приземлился в бурьян. Семка, сгоряча бросившийся на помощь приятелю, пропустил прямой правой, затем левый крюк и также направился в бурьян. Рыбак повернулся к Ваське. Теперь, когда он стоял, Васька смог окончательно оценить и высоченный рост мужика, и колоссальную ширину его плеч, и, самое главное, внушительные кулаки, в каждом из которых можно было спрятать средних размеров дыню.
– В палатку пойдешь? – осведомился рыбак.
Васька посмотрел в его непроницаемые черные очки и почесал голову:
– Ты же сказал, что никого не видел.
– Рад, что мы поняли друг друга, – коротко усмехнулся мужик.
Из бурьяна показалась окровавленная голова Семки:
– Вась, Мишка до сих пор не в себе.
– Ему к врачу надо, – заботливо сказал рыбак.
Васька и Семка подняли приятеля и с трудом потащили его к лесу:
– Пацаны!
Они опасливо оглянулись.
– Минут за пять до того, как вы пришли, – спокойно произнес мужик, – кто-то входил в воду. Может, это и была ваша девка?
– Может быть, – буркнул Васька. – Спасибо.
– Всегда рад.
Черные очки рыбака бесстрастно проследили, как ребята скрылись в лесу. Затем он спокойно снял с огня котелок, снова попробовал варево, удовлетворенно цокнув языком и заглянул в палатку.
В дальнем углу брезентового домика испуганно сидела черноволосая и черноглазая девушка, стыдливо прикрывающая обнаженное тело одеялом. Возможно, если бы глаза рыбака не скрывали странные черные очки, в них можно было бы прочесть удивление, а так он остался абсолютно бесстрастен. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Они ушли, – спокойно сказал он девушке. – Там, в рюкзаке, есть спортивный костюм. Оденься и выходи. Будем кушать.
В устремленных на рыбака черных глазах девушки мелькнула робкая надежда. Мужчина усмехнулся:
– Меня зовут Зорич.
Ярко-красные губы девушки дрогнули:
– Анна.
– Миша ко мне очень хорошо относился, – задумчиво продолжала Анна, прихлебывая крепкий чай из жестяной кружки. – Ко мне ласковый был, Стешу, сестру, жалел. Тетка Анфиса нарадоваться не могла. «Вот, говорила, тебе, Анюта, жених. Всем женихам жених. Как за каменной стеной за ним будешь». Я тоже радовалась. У меня этих… – девушка сглотнула, – этих приступов давно не было. Ну, изредка когда посмотрю не так, у кого-то ведро из рук выпадет или спотыкнется кто на ровном месте. Так ведь это мелочь, правда?
Черные глаза девушки жалобно посмотрели в непроницаемые очки Зорича.
– Правда?
– Правда, – мягко подтвердил мужчина, внимательно глядя на Анну.
Спасенная девушка нравилась Зоричу. Молоденькая, лет шестнадцати-семнадцати, невысокая, но очень хорошо сложенная, черноволосая, черноглазая, с огромными ресницами, полными ярко-красными губами и нежной смуглой кожей, она была настоящей красавицей. Очень испуганной красавицей. И Зорич, на которого сильное впечатление произвело ее превращение из овчарки в очаровательную девушку, жадно слушал историю спасенной.
– Что было дальше?
– Дальше? – Анна горько усмехнулась и нервно провела рукой по густым волосам. – Никогда не забуду. – Она помолчала. – Мы с бабами с поля возвращались, устали, тракторист наш, Козьма Спиридонович, хрен старый, смылся, и нам пришлось пешком топать. Ну, чтобы пыль не глотать, решили срезать, через пастбище пройти, что у фермы. А там бык. Племенной, здоровый, его к нам аж из-под Ставрополя привезли. В общем, сорвался он, изгородь проломил и на нас. Бабы врассыпную, а я стою, как мертвая, страх меня взял жуткий, ноги отнялись. Бык на меня. – Анна снова помолчала. – Тут на меня и накатило. Этот, приступ. На руках когти железные выросли, я крикнуть хочу, а из горла рычание. Да такое, что бык этот племенной как вкопанный встал. Я ему когтями глаз вырвала и рог один… срезала.
– Сильно. – Зорич удивленно покачал головой.
– Бык в загон помчался, – криво усмехнулась девушка. – Я-то обратно в человека обернулась, да, видно, бабы чего-то заметили. Шептаться начали, что, мол, ведьма я. А тут, как назло, куры у Федотовны передохли. Она жадная, кормит их всякой дрянью, а когда они сдохли, крик подняла, что это я порчу навела, за то, что она своему Мишке не велит со мной, сиротой, гулять. При всех это сказала, толпу собрала, к тетке Анфисе в дом пришла и сказала. Мне бы сдержаться, да, видно, не судьба. – На длинных ресницах девушки блеснули слезы. – Я ей слово, она мне два, оскорблять начала, а когда заявила, что я родителей своих сгубила, то у меня опять… Огонь из меня пошел.
– Огонь?
– Да. – Анна подняла глаза. – Не веришь?
– Верю.
– Странно, что веришь, раз не видел.
– Я тебе потом объясню, – спокойно произнес Зорич. – Продолжай.
Черные глаза девушки с сомнением посмотрели на странного спасителя. В возрасте, а плечистый, здоровый, мускулы так и играют. Голова лысая, как колено, но красивая. И лицо красивое. Мужское, будто у рыцарей на картинках. Только очки пугают. Сначала Анна не обратила внимания на черные очки Зорича: городские, они ведь всегда от солнца глаза прячут. Но даже теперь, когда красный диск медленно опускался за горизонт и вечерний полумрак окутывал рыбацкий костер, гигант оставался в своих непроницаемых черных очках, крепко прижатых к лицу и полностью скрывающих от посторонних взглядов глаза. Странный. Может быть, поэтому Зорич оказался первым, кто не проявил к ней враждебности?
– Я рот открыла, чтобы Федотовне ответить, а из него пламя. – Девушка вздрогнула. – Одежда на ней загорелась. Все в крик. «Ведьма!» – кричат. Мужики дрыны из забора выворачивают, бабы крестятся. Тетка… – Анна снова запнулась. – Тетка Анфиса кричит: «Проклинаю!» А Мишка… В общем… В общем, я огородами из станицы вырвалась. Все они за мной гнались. Все. Я в овраг, они за мной. Я в лес, они рядом. Догоняют… И тут я чувствую, руки изменяться начали, тело, ноги. Снова на меня накатило, и я овчаркой обернулась. – Девушка посмотрела на Зорича, но черные очки были непроницаемы для ее глаз. – Только Мишка, кажется, видел. Так, собакой, и ушла.
– До станицы верст десять, – прикинул Зорич. – Далеко они тебя гнали.
Ознакомительная версия.
