Имеются в этом и свои недостатки. Некоторые люди (в том числе и Мэлори, как оказалось) просто не пригодны для такой работы, их подсознание словно и не интересуется столь преходящими материями, как жизнь или смерть. И даже если разум человека подходит, его подсознание подвергается огромным перегрузкам. Подключение к внешним компьютерам перегружает рассудок каким-то еще не вполне понятным образом. Одного за другим пилотов, вернувшихся из боя, вынимали из кораблей в состоянии кататонии или истерики. Душевное их здоровье восстановить удавалось, но с той поры человек уже не годился в качестве боевого напарника компьютера. Эта система была настолько нова, что существенность этих недостатков стала очевидна лишь сейчас, на борту «Юдифи». Обученные операторы истребителей были выведены из строя, их смена тоже. Вот так и получилось, что историк Иан Мэлори и прочие необученные люди были посланы в бой. Но использование их рассудков выиграло еще капельку времени.
Со взлетной палубы Мэлори отправился в свою тесную одноместную каюту. Он уже давно не ел, но не чувствовал голода. Переодевшись, сел в кресло. Посмотрел на койку, на книги, музыкальные записи и скрипку, но не стал ни удаляться на отдых, ни искать себе занятия, с минуты на минуту ожидая вызова от Петровича. Потому что теперь обратиться Петровичу больше некуда.
Мэлори едва не засмеялся, когда раздался сигнал коммуникатора, призывавший его на экстренную встречу с командиром и прочими офицерами. Подтвердив явку, Мэлори вышел, взяв с собой коричневый футляр из кожзаменителя размером с портфель, но иной формы, отобранный из нескольких сотен футляров в комнатке рядом со своей каютой. На этикетке контейнера, который он нес, было написано «БЕШЕНЫЙ КОНЬ»[19].
Как только Мэлори переступил порог тесной комнаты инструктажа, где вокруг стола уже собралась горстка корабельных офицеров, Петрович поднял голову, бросил взгляд на футляр в руках у Мэлори и кивнул.
— Похоже, у нас нет выбора, историк. У нас не хватает людей, и нам придется воспользоваться вашими псевдоличностями. К счастью, мы уже установили необходимые адаптеры на истребители.
— По-моему, шансы на успех просто великолепны, — мягко проговорил Мэлори, занимая свободное место слева от Петровича и устанавливая футляр посреди стола. — Конечно, у них нет настоящего подсознания, но, как мы признали во время предыдущих дискуссий, они будут являться более совершенными рандомизаторами, чем все другие, имеющиеся в нашем распоряжении. Каждый обладает уникальной, пусть и искусственной, личностью.
Один из офицеров подался вперед:
— Многие из нас пропустили эти предыдущие дискуссии, о которых вы упоминаете. Не могли бы вы ввести нас в курс?
— Всенепременно. — Мэлори откашлялся. — Эти личности, как мы обычно их называем, используются в компьютерных симуляциях исторических событий. Покидая Йати, мне удалось захватить с собой несколько сотен этих личностей. Многие из них являются моделями военных. — Он положил ладонь на футляр. — Это реконструкция личности одного из наиболее способных кавалерийских полководцев древней Земли. Он не принадлежит к группе, которую мы отобрали для первого испытания в бою, я просто принес его, чтобы продемонстрировать внутреннюю структуру и конструкцию всем, кто заинтересуется. Каждая личность содержит около четырех миллионов двухмерных слоев.
Еще один офицер поднял руку.
— А как вы можете точно воссоздать личность человека, умершего задолго до появления каких-либо технологий прямой записи?
— Конечно, мы не можем быть уверены в точности. Мы опираемся только на исторические хроники и на выводы, которые можем сделать из компьютерных симуляций соответствующей эпохи. Это всего лишь модель. Но они должны проявлять себя в бою, как в исторических исследованиях, для которых они и сделаны. Их решения должны отражать фундаментальную агрессивность, решительность...
Совершенно неожиданно громыхнул взрыв, и все собравшиеся офицеры вскочили на ноги. Петрович, отреагировавший очень быстро, только-только успел встать со стула, когда по всему кораблю эхом прокатился второй, куда более мощный взрыв. Сам Мэлори был уже почти у дверей, направляясь к своему боевому посту, когда раздался третий взрыв, прогрохотавший так, будто пришел конец всей Галактике. Мэлори еще успел заметить, как мебель летит по воздуху, как переборки сминаются, словно бумажные. У него в голове еще успела пронестись одна ясная, спокойная мысль о том, как несправедливо умереть именно в этот момент, а затем он вообще перестал думать о чем-либо.
Возвращение к сознанию оказалось медленным и мучительным процессом. Он понимал, что «Юдифь» уничтожена не полностью, поскольку он еще дышит, а искусственная гравитация по-прежнему удерживает его распростертое тело на палубе. Возможно, было бы лучше, если бы гравитация исчезла, ибо все тело Мэлори представляло собой сплошной источник пульсирующей боли, лучами разбегающейся из центра где-то в глубине черепа. Более точно выяснять местонахождение центра ему не хотелось. Боль причиняла уже сама мысль о прикосновении к голове.
Наконец настойчивая потребность выяснить, что же происходит, преодолела страх перед болью, и Мэлори поднял голову, чтобы ощупать ее. Над самым лбом вспухла огромная шишка, а все лицо было покрыто мелкими ссадинами с запекшейся на них кровью. Должно быть, он провалялся без сознания довольно долго.
Комната инструктажа была уничтожена, разбита, завалена обломками. На глаза Мэлори попалось изломанное тело — должно быть, труп, затем еще одно и еще, застрявшее в грудах мебели. Неужели он единственный, кто остался в живых?! В одной переборке зияла чудовищная брешь, огромный стол превратился в груду обломков. А что это за громадная незнакомая машина стоит в дальнем конце комнаты? Ростом с крупный картотечный шкаф, но куда более заковыристая. И в подпорках ее что-то этакое диковинное, словно они способны передвигаться... Мэлори застыл в безмерном ужасе, потому что эта штуковина пришла в движение, повернув в его сторону свои пулеметные турели и объективы; он понял, что видит действующего берсеркера, и увиден им. Это лишь небольшая машина, используемая для абордажа и работы на захваченных человеческих кораблях.
— Иди сюда, — провозгласил робот скрежещущей нелепой пародией на человеческий голос, сложенный из записанных слогов человеческих голосов, составленных вместе электроникой и воспроизведенных в нужной последовательности. — Зложить очнулся.
Мэлори в ужасе подумал, что слова предназначены ему, но не смог даже шелохнуться. Затем сквозь пробоину в переборке в комнату ступил человек, которого Мэлори еще ни разу не видел, — косматый, грязный, одетый в замызганный комбинезон, в прошлом представлявший собой какую-то военную форму.
