Поэтому расслабляться нам нельзя и надо постоянно держаться настороже, внимательно наблюдая за чеченской диаспорой. Особенно за людьми, прибывшими в город после чистки…
В Конторе благодаря показаниям покойного Овчаренко выявили по цепочке много врагов. Но и здесь не добились окончательного успеха. Последнее связующее звено с главными злодеями, полковник Анохин умудрился покончить с собой при задержании, и цепочка оборвалась. То же самое произошло с СПС. Вдохновители заговора остались на свободе. Я имею в виду не одиозные фигуры типа Валерии Новохлевской, служащие, в сущности, лишь пестрой вывеской. А настоящих, действительно опасных вражин, широкой публике, как правило, неизвестных.
В общем, наши достижения, как не раз случалось прежде, оказались локальными, не полноценными, не решающими главной проблемы. Угроза массовых беспорядков в начале 2008 года по-прежнему не устранена. Проще говоря, противника изрядно потрепали, но не разбили…
Но довольно о грустном!
Расскажу лучше, каким образом я стал соседом Логачева в секретной больнице и как Васильич вырвался из объятий Смерти.
После устройства Волка со стаей в комфортабельный вольер, в одном из загородных поместий ФСБ, я, как обещал, отправился в больницу к Васильичу, но сразу с ним встретиться не смог. Прямо у порога меня сцапала банда медиков во главе с профессором Седовым, подвергла придирчивому обследованию и по окончании оного записала в разряд пациентов с диагнозом: «Сильный ушиб левой почки. Плюс крайнее нервное истощение». (Это если перевести на русский язык латинскую тарабарщину.)
Я, впрочем, особо не возражал, покорно перенес целый ряд малопонятных процедур, в конечном счете очутился на уютной койке в отдельной палате, вознамерился поспать, и тут ко мне без приглашения вломился Петр Васильевич, совсем недавно умиравший на моих глазах. Выглядел он хоть и здорово побитым, но достаточно бодрым и склонным к длительному общению. От него я узнал – когда Логачев в последний раз потерял сознание, то увидел вокруг себя множество бесов, со смаком перечислявших его грехи и норовивших уволочь в Преисподнюю. Но тут подоспел отец Владимир (в миру подполковник спецназа Алексей Орлов) и не мешкая начал Соборование. Бесы заскулили побитыми шавками, стали исчезать один за другим и к концу Таинства полностью пропали. А Васильич пришел в сознание. Все еще разбитый, сильно ослабевший, но уже не умирающий. Часы показывали семь минут первого.
– «Отравленная рука»? Нелюбин правильно написал? – деловито уточнил отец Владимир. (В прошлом мастер одного с Логачевым уровня.)
– Да.
– Значит, главная опасность устранена. Но… не до конца! Давай-ка в темпе исповедуйся, да поподробнее. ВСЁ совершенное тобой зло постарайся припомнить, – распорядился отец Владимир и начал читать Правило…[55]
Поначалу исповедь давалась Васильичу с большим трудом, но когда он открыл иеромонаху один старый, почти забытый им самим тяжкий грех – потекла легко, свободно. Потом он причастился, буквально на глазах воскрес и попросил дежурного врача передать Нелюбину, чтобы я приехал к нему, когда завершу операцию, в успехе которой Логачев почему-то не сомневался. А генерал, в свою очередь, приказал здешним эскулапам подвергнуть вашего покорного слугу всестороннему обследованию и в случае необходимости немедля госпитализировать. Прочее читателю известно. Остались нюансы. За время совместного пребывания в секретной больнице мы с Логачевым крепко подружились. Он оказался интереснейшим собеседником, отлично разбирающимся в истории, этнографии и литературе. О них-то мы и беседовали день-деньской. Вспоминать службу ни мне, ни Васильичу не хотелось.
УСТАЛИ!!!
К нам регулярно приходит отец Владимир, исповедует и причащает обоих. А под Рождество нас посетили генералы Рябов и Нелюбин. Они принесли дорогие подарки, кучу гостинцев. Известили об очередных правительственных наградах, тут же их вручили, поболтали о том о сем, а перед самым уходом намекнули – после выписки нам с Логачевым собираются поручить секретное задание особой важности. Вот потому мы и не говорим о службе. Еще успеем ею нахлебаться… Вдоволь!!!
В данном случае Логачев имеет в виду демонические силы и демоническую энергию, с которыми действительно тесно связано большинство восточных единоборств.
Разминочный спарринг в понимании Логачева и подобных ему спецов – это настоящий рукопашный бой в полный контакт. Только без смертельных приемов и по возможности без серьезных увечий.
Раковина – специальное приспособление (действительно похожее на раковину), предназначенное для защиты мошонки от ударов.
Капитан ФСБ Клавдия Богатырева – секретарь Рябова, которую тот, приняв должность начальника Управления, забрал с собой. Ее связывали с Корсаковым не только служебные отношения (см. повесть «Карта смерти» в сборнике «Технология зла». Издательство «Эксмо», серия «Черная кошка»). Правда, вышеуказанные «неслужебные» отношения имели лишь эпизодический характер. Однако Клавдия на редкость ревнива и, судя по всему, имеет на Корсакова серьезные виды (см. повесть «Пропуск в ад» в сборнике «Штрафники». Издательство «Эксмо», серия «Черная кошка»).
См. роман «Штрафники» в сборнике с одноименным названием.
Корсаков – великолепный рукопашник, боец экстра-класса. См. первые четыре сборника о его приключениях: «Депутат в законе», «Технология зла», «Трудная мишень» и «Штрафники». Издательство «Эксмо», серия «Черная кошка».
Данный прием называется «узел локтевого сустава» и позволяет победителю полностью контролировать побежденного. Вырваться из «узла» невозможно. Иногда, скрутив врага означенным «узлом», спецы с ходу проводят блицдопрос, то ослабляя, то усиливая болевое воздействие.
См. предыдущие сборники о приключениях Дмитрия Корсакова.
См. Повесть «Кровная месть» в сборнике под общим названием «Технология зла». Издательство «Эксмо», серия «Черная кошка».
См. повесть «Собачий оскал» в сборнике под общим названием «Штрафники». Издательство «Эксмо», серия «Черная кошка».
Самоназвание чеченцев.
Это означает, что собака признала свое поражение.
