Стас рассказал, что в последнее время, до закрытия Астрала, он работал в некой конторе, где собрались такие, как он. Занимался в основном охраной. Но Астралу пришел конец, а из той конторы вышел сегодняшний состав «Астрала-2».
В общем, он много темнил и недоговаривал. Я так и не понял, где он был – в ФСБ, в МВД или еще где. Наверное, так и было надо – чтобы я не понял.
Стас в принципе мне понравился. Нормальный такой мужик, с юмором, понимающий. Вовсе не похож на служаку. Не могу сказать, что мы сразу стали друзьями, но все-таки стали относить друг к другу лучше.
Потом мы рассказывали анекдоты, пили пиво, говорили о компьютерных игрушках, а ближе к вечеру у нас получился интересный разговор.
– Стас, – спросил я, наблюдая, как он открывает очередную банку пива, – а что случается с теми, кого захватывают альвионцы? Как вообще это происходит?
– Не знаю, – отозвался он и сразу помрачнел. Он рывком открыл банку, и пена плеснула через край прямо на пол.
– А ты не думал, что этих людей можно как-то спасти? Вернуть их сознание?
Стас покачал головой:
– Об этом думали другие. Если честно, то я не очень разбираюсь в этой магии. Я знаю, что вроде происходил обмен сознаниями. Но обмен был неполный – землянину тела никто не давал, и его сознание просто уходило в Астрал, растворялось в нем. А тело занимал альвионец. Именно его «пришлое» сознание и выглядит как серая метка.
– Так сознание землянина умирает?
– Никто не знает, что происходит с ним в Астрале. Мы думаем, что умирает. Тебе, кстати, наверняка известно об этом больше нас.
Мне. Я вспомнил бескрайнюю пустоту Астрала, в которой я висел. Да, это было страшно. Нет. Это было ужасно. Нельзя словами передать всю ту гамму безысходности и ужаса, которую я испытал, лишившись тела. Но я выжил. Это потом я узнал, что остался цел благодаря небрежности в заклинании Савалета. Он просто не успел его доделать. Обычно сознания, попадавшие в Астрал, быстро растворялись в нем, сознание без тела не могло долго жить. Ему была нужна реальная подпитка. И мне повезло, что я довольно быстро наткнулся на источник. И еще, была в этом и чисто моя заслуга – я не сошел с ума. Я так сильно хотел жить и мстить, что просто не дал себе зачахнуть, был одержим идеей мести, и она меня спасла. Я слышал о сознаниях магов, лишившихся тела. Такое бывало в Астрале. Как мне говорили, они все сошли с ума и превратились в бесплотных и неразумных духов Астрала, встреча с которыми опасна. Что же происходило с землянами? Скорее всего, Стас прав – их сознания были просто уничтожены, развеяны по Астралу, вытолкнуты за его грань. Альвионцы просто убивали свои жертвы, а не делали обмен.
– Так что, – Стас прервал затянувшееся молчание, – мы считаем, что земляне с серой меткой – альвионцы. И поэтому убиваем без сожалений. Если тебе доведется с ними сражаться, помни – это не люди. Это монстры из параллельного мира.
Оперативник мощным глотком допил пиво и отбросил банку. Он стал нервным и раздражительным. Я догадался, что ему уже пришлось через это пройти – убивать землян с серой меткой. Однако про монстров… Здесь он явно цитировал какую-нибудь инструкцию или речь. Сказать ему, что ли, что альвионцы от нас почти не отличаются? Нет. Не надо. Пусть лучше он считает их монстрами и убивает со спокойной душой.
– Стас, – сказал я, – ты же говорил, что не видишь меток.
Он взял со стола новую банку пива и открыл ее.
– Не вижу, – согласился он, – да и большая часть оперативников их не видит. Для этого надо больше чувствительности. Мы же не маги, просто люди. Есть, конечно, оперативники с даром, но они редки. Почему-то получается, что крепкие, хорошо обученные работе ребята – фиговые маги. А настоящие сильные маги выглядят задохликами. Наверное, природа таким образом стремится компенсировать недостаток сил, уравнять шансы на выживание. Одним она дает мышцы, другим – магию. К сожалению, на Земле это не принципиально, мы почти не пользуемся магией. И сила мышц правит Землей, и в личностных отношениях, и в отношениях государств. Вот если бы магия у нас действовала на все сто процентов, тогда у нас была бы другая цивилизация…
Стас говорил увлеченно, видимо, он об этом много думал и был рад поделиться своими соображениями.
Это действительно было интересно, мне это в голову раньше не приходило.
– И шансы должны быть равны, – уверенно продолжал Стас, – если здоровяк может защитить себя с помощью мышц, то задохлик – с помощью магии.
– Ну ты прямо философ, – не удержался я, – классную идею двинул! Я об этом и не думал раньше. Давай-ка выпьем!
Стас довольно улыбнулся, было видно, что он рад моей оценке. Вряд ли ему часто говорили о том, что он философ.
– Давай-давай, наливай, – громко процитировал он и широко улыбнулся. – И еще это. Закури свой табачок. Тот, из черной пачки, кубиками порезанный.
Я кивнул и полез в сумку за кисетом «Эпохи» Петерсена. Запах у него, конечно, приятный, хоть и абсолютно неестественный. Не бывает таких запахов в природе. Впрочем, сам табак был очень хорош.
– Знаешь, – сказал Стас, наблюдая за тем, как я набивал трубку, – я не курю и вообще табачного дыма не переношу. Но твой табак – это нечто. Сигаретный – это ужасно, жуть просто, когда в комнате накурят – дышать невозможно. А трубочный, как у тебя, – высший класс. Никаких неприятных ощущений, и запах хороший.
Ободренный такими словами хозяина квартиры, я смело закурил трубочку, и мы продолжили разговор. Дальше говорили о музыке. Когда запас пива уменьшился наполовину, попытались, кое-что спеть, но потом притихли. Музыкального слуха не было ни у одного из нас.
Мы разговаривали полночи. Травили анекдоты, жаловались на недостаток внимания со стороны женского пола, обсуждали последние фильмы – в общем, вели себя так, словно ничего не случилось.
Стас оказался хорошим парнем. Сначала он мне показался немного самовлюбленным и очень правильным таким, как комсомольский вожак. Но это был обычный парень, который вел себя так потому, что мы не были близко знакомы. Сейчас же выпили на брудершафт и уверили друг друга в том, что мы люди уважаемые.
Стас был классическим одиночкой. Родители его жили где-то за Уралом. Семью не завел, работа у него была специфическая, не располагавшая к широкому кругу знакомств.
Стас вообще был в ударе – юморил, чего я за ним не замечал раньше, рассказывал смешные истории из жизни, громогласно сокрушался, что так и не сделал татуировку.
Разошлись мы поздно, около трех. Я был уже тепленький, Стас тоже. Пиво мы почти все выпили, предусмотрительно оставив пару банок на утро.
