Девушка зря переживала. Ей, как оказалось, застежка ничуть не угрожала, хоть и относилась к разряду боевых ЖГС. Мини-комп, упрятанный в пуговицу, служил исключительно для подсадки на информационные каналы нановизиток. Пилигрим, как обычно, предвидел все наперед, предусмотрел необходимость данной вещицы в предстоящем походе. Груше оставалось только вновь подивиться его необычайно прозорливости. Прорицатель, он и есть.
– Как действует этот ваш паразит? – спросил Бор с оттенком некого недоверия.
– ЖГС «просвечивает» насквозь нановизитку, считывает контрольные нейротоки пользователя, заложенные в нее, составляет схему внутренних полей мозга, а потом в точности имитирует нервный импульс. Далее при помощи излучения-паразита импульс проецируется внутрь нервного ствола, обслуживающего большие полушария и… клиент, считай, приезжий…
– В смысле? – раскрыл рот Бор.
– К нему в мозг поступает команда на самоуничтожение, проще говоря, приказ совершить самоубийство…
– Как это приказ? Чей?
– Ну… не совсем, конечно, приказ… Пользователь воспринимает пагубную команду, вошедшую в его сознание извне как собственное желание; более того – как сладостную мечту, которая требует немедленного воплощения…
– Вот же хрень понапридумывали, – сплюнул в сердцах сержант.
Похоже, он даже немного расстроился. Лихому рубаке, наверное, по душе больше было какое-нибудь традиционное оружие, чтобы всё как у людей: заряд, прицел, отдача….
Грета улыбнулась:
– Не боись, командир. Сработает как надо.
– А как надо?
– Как только Злюка «заглотит» нановизитку, то немедленно совершит акт суицида.
– Отдаст концы, что ли? – изумился сержант.
– Конечно. С удовольствием раскусит в одном из собственных зубов пломбу, начиненную ядом. Кстати, точно такую же, как и у тебя.
Бор непроизвольно пощупал кончиком языка проклятую пломбу, нахмурился: «Этот СССМ слишком много знает. Куда в конце концов смотрит наша контрразведка?!» Он с раздражением возразил:
– А зачем нам «жмурик», черт побери? Ни хрена не пойму. Нам же требуется кровомаяк, живой и невредимый! Хлопнуть я ее мог бы и без вас из бластера. Еще давно.
– Прежде всего нам нужно обмануть детектор лжи, установленный у «зелененьких». Не забывай. Они могли перелить кровь Люси в псевдоживую искусственно поддерживаемую биологическую систему и постоянно тестировать ее параметры. При сладостном самоубийстве полиграф выдаст заключение в розовых тонах: «Всё в кайф!». А при выстреле из бластера: «Спасите! Катастрофа!»
– Вы там, в своем СССМ с ума сошли. А кровомаяк?! – возопил Бор. – Мы же провалим всю операцию!
– Кровомаяк от нас никуда не денется.
Лицо сержанта выражало в этот момент полное недоумение и растерянность.
– У Люси есть противоядие от пломбы, – пояснила Грета.
– Да ну? – командир явно заинтересовался данной информацией. Ведь она касалась и его. Он тоже побывал в свое время у «дантиста». Сержант внимательно посмотрел Груше в глаза.
– Шприц-тюбик номер тринадцать из нашей типовой аптечки, – продолжила девушка.
– Точно?
– Сто процентов. И даже сто двадцать.
– Белиберда какая-то! – не унимался сержант. – Сначала она «крякнет» до нуля, потом подскочит. В чем понт? Не вижу логики.
– Логика в том, чтобы обставить ее воскрешение соответствующим образом.
– Ну-ну… – Командир наморщил лоб. – Поясни.
– Понт как на ладони. Временная смерть позволит нам создать в ее башке искусственный провал памяти, который ты потом, после счастливого «пробуждения» поможешь ей восполнить.
– В нужном нам ключе, – догадался Бор.
– Конечно, – кивнула Грета. – «Крякнуть» до нуля мы ей не позволим. Чуть только отрубится после пломбы, как сразу же введем ей противоядие и одновременно с ним специальный коктейль из лекарств.
– Зачем коктейль?
– Он поддержит сердечную деятельность на обычном уровне, чтобы не создавать на полиграфе слишком уж явных прогибов линии жизни.
– И что дальше?
– Яд из пломбы, борясь в организме с противоядием, введет Злюку на какое-то время в заторможенное состояние. Скорее всего, Люси будет с трудом соображать, но физиологические реакции, которые замеряет полиграф, останутся прежними. То, что надо! Это даст нам возможность манипулировать ее поведением. А детектор лжи каких-то особенных всплесков эмоций не обнаружит.
– Еще раз повторяю, – предостерег Бор, – никаких наркотиков!
Грета сделала успокаивающий жест руками:
– Коктейль будет чист как стеклышко. Люси и без наркотиков должна превратиться в покорную мумию. Так считают наши эксперты. А им можно верить. – Наемница хитро прищурилась. – Тебе же предстоит вновь блеснуть перед Злюкой актерскими способностями.
– Что еще? – недовольно пробурчал сержант.
– Всего лишь убедить боевую подругу (и босса), что прошло, как минимум, полчаса; что я, агент СССМ, убита; а она довольно серьезно ранена, и ей нельзя двигаться; дескать, вы попали в засаду на подходе к арсеналу, был короткий, но ожесточенный бой с Ящерами; что вы пробились к цели; что арсенал ПК-33 уже взломан тобою и оруженосцами; что ОСА разрушена и… что нужно срочно отправить кровограмму в Ставку Главнокомандования; а от нее требуется: первое – точное время передачи, второе – кодовая фраза, третье – указать на собственном теле то место, на котором тебе нужно отстучать морзянку…
– Только и всего?.. – скривился Бор. – Начать и кончить…
– Не волнуйся, командир. Всё продумано. Пока она очухается, мы успеем подготовить всю инсценировку.
– Мне кажется, в собственное ранение эта язва ни за что не поверит. Потребует отвести ее к арсеналу, чтобы лично убедиться в выполнении задания. – Сержант смачно выругался. – Нюх у нее как у шакала. Раскусит подставу в два счета, даже если мы от души прострелим ей какую-нибудь часть тела.
– Почему?
– У Ящеров и порох по-другому пахнет, и луч по-другому режет, и швы опаливаются совсем по-другому… А Люси – профессионал!
– Ну так сломай этой шкидле ногу, что ли… черт ее дери! Или еще лучше – позвоночник. – Здесь Грета, выразительно жестикулируя руками, тоже блеснула знанием солдатского фольклора. – Пусть лежит и не дергается. Тогда уж точно поверит.
– Сломать – секундное дело, – ухмыльнулся Бор. – С превеликим удовольствием. К лизоблюдам чужаков не испытываю ни сострадания, ни жалости. Но как же полиграф? Он ведь засечет болевой шок.
– Человек, прежде чем окончательно отправиться на небеса, несколько минут находится в состоянии клинической смерти. Чувствительность – ноль. Как бревно. Сам знаешь. Пока ее душенька под воздействием раскушенной пломбы будет метаться вниз-вверх, туда-сюда, – самое время переломить тщедушный хребетец. Секундное ведь дело. Она ничего и не почувствует. А уж потом ввести противоядие.
