За этим последовал еще более краткий разговор об изготовлении для них одежды из специальной ткани, закрывающей все тело, кроме головы и рук, чтобы их запах мог быть сведен до минимума. Но они не должны ходить купаться или раздеваться, чтобы позагорать рядом с другими. Касселехат еще раз развел руками и, снова улыбнувшись, сказал:
— Ну вот. Вы можете идти, куда хотите. Вселенная две тысячи четыреста семьдесят шестого года нашей эры — как это говорится? — у ваших ног. Езжайте — самое позднее завтра — отдохните.
Блейк сказал:
— Мы, пожалуй, никуда не поедем, кроме как, может быть, по личным делам, пока не получим эту одежду.
Один из врачей заговорил опять — какая-то просьба, насколько Кэкстон мог понять (язык уже становился не таким непонятным). Когда сообщение закончилось, Касселехат объяснил, что врачи хотели бы, чтобы «один из трех джентльменов» пошел с ними на дополнительный тест. Казалось, они предпочитали Ренфрю.
Ренфрю сказал:
— Вы хотите сказать, что меня вот прямо сейчас заберут, а мои друзья, — он нежно обнял Кэкстона, который оказался рядом, — останутся здесь?
Этот неожиданный жест смутил Кэкстона. «Друзья, — подумал он насмешливо, — вот все, что мне нужно». Пока он боролся со своими чувствами, все было приготовлено. Ренфрю и врачи ушли. Пришли люди и выкатили аппараты. Касселехат, уходя последним, остановился.
— Ну, мистер Кэкстон, у вас было время сформировать какое-то мнение о людях этой эры?
Кэкстон вынужден был признать, что нет. День показался ему совершенно пустым. Что было неудивительно. Врачи, выполняющие свои профессиональные обязанности, были почему-то как роботы, а не люди.
Вслух он сказал:
— Я думал, с нами сегодня побеседуют, и тогда я смог бы определиться.
На лице Касселехата появилось странное выражение: он неожиданно заволновался.
— Но, — он почти выдохнул слова, — вы разве не поняли? Что весь медосмотр передавался на все четыре планеты.
Здесь он немного пришел в себя и извинился:
— Я понял, что я просто принял за должное то, что вы узнаете обычное телевизионное оборудование.
— Телевизионное! — простонал Блейк, стоявший в стороне.
— Вы имеете в виду, — сказал Кэкстон, — нас наблюдали весь день без… — он хотел сказать «без одежды». Но слова не выходили. Мысли роились в голове.
Он смутно слышал голос Касселехата.
— О, да. Весь день. Вы должны понять, джентльмены, — он снова был совершенно спокоен, — что ваше прибытие — это давно ожидаемое событие, и люди всех четырех планет очень интересуются любыми подробностями вашего пребывания здесь.
Кэкстон открыл было рот для протеста. Но краем глаза он увидел, что Блейк пытался привлечь его внимание. Добившись своего, Блейк подмигнул. И замолчав, Кэкстон понял, что Касселехат был не в состоянии понять, что их тревожит.
Потом, когда Касселехат ушел, и они обсудили этот день и это поразительное открытие в конце, Кэкстон узнал от Блейка, что Ренфрю не будет всю ночь — это он пропустил из-за своего замешательства по поводу дружеских излияний Ренфрю. «Ловко они это устроили», — подумал он с восхищением.
Вслух же он сказал:
— Думаю, под видом анализа ему будет оказано дополнительное лечение.
Блейк кивнул.
Кэкстон настойчиво продолжал:
— Джеймс ничего не подозревал?
— Абсолютно ничего, насколько я мог видеть, — сказал его товарищ. — Даже был доволен. Пролетит над городом. Нам это удовольствие достанется завтра.
— А я-то думал, что мы свободны, — проговорил Кэкстон, — и что у нас ключи от города.
Блейк рассмеялся. Он снова отпускал усы, и теперь над его верхней губой была черная полоска. С усами возвращался и тот первоначальный вид, который был у него, когда Кэкстон впервые встретился с ним. Он сказал:
— Только, очевидно, не сегодня. Но мы можем остаться здесь.
— Ого! — огляделся вокруг Кэкстон, — В этих апартаментах?
Когда Блейк снова кивнул, Кэкстон сказал:
— Что ж, это по крайней мере один шаг вперед. Который час?
Они одновременно посмотрели на часы, и оба были ошеломлены, когда увидели, что был уже десятый час вечера. Пока они соображали, что им следует делать, из кухни донесся мягкий звонок. Они зашли туда как раз в тот момент, когда плита (это устройство Касселехат продемонстрировал им за обедом) выставляла тарелки с дымящимся блюдом на стол.
Блейк рискнул предположить, что еда предназначалась для них и предложил поесть, пока никто не пришел и не оспорил это предположение.
Что они и сделали.
Пройдя в одну из спален, Кэкстон обнаружил ряд брошюр, озаглавленных: «Исторические путеводители для наших выдающихся гостей из прошлого». Они были на английском, и их было достаточно, так что он мог почитать перед сном.
Это был первый полный день на Альфе Центавра.
Когда на следующее утро Кэкстон проснулся, он все еще был утомлен от долгой ночи жадного чтения. Но Ренфрю был уже на месте. Одевшись и позавтракав, они были готовы ко второму дню на планетах Центавры.
Теперь-то, наконец, их вывели из квартиры. А Кэкстону было интересно наблюдать за Ренфрю: тот уже побывал в городе, и ему было приятно показывать Блейку и Кэкстону все, что он там узнал.
Сначала они прошли в дверь и оказались в сверкающем коридоре большого космического корабля, который два дня назад встречал их. Спустились по лестнице, затем сошли на двигающийся пол. Сойдя с него они прошли короткий отрезок до следующей двери.
Когда открылась эта дверь, их встретил мягкий бриз и они оказались снаружи, выйдя на открытое место — тихий эквивалент летного поля. Над ними было голубовато-зеленое небо, не очень отличное от неба Земли.
Правда, на небе было два светила: одно, размером примерно с Солнце, находилось на четверть над горизонтом на востоке, другое — яркое, белое, размером с теннисный мяч, было в нескольких дюймах над горой на западе.
Кэкстон остановился и уставился на ландшафт. На какой-то момент он забыл свои собственные цели. Он смотрел, на глаза навернулись слезы, и он подумал: «Мы здесь! В самом деле!»
Рядом с ним Блейк говорил Ренфрю:
— Они вас водили сюда прошлой ночью?
— Да.
— Счастливчик.
Ренфрю скромно сказал, что он не думает, что их хозяева заботились о том, кто из них увидит все это первым, так как они не собирались скрывать это ни от кого из них. Но он с осведомленным видом взглянул на Касселехата.
— Тот же эскалатор? — спросил он.
Старик кивнул, и поэтому к турникету их повел Ренфрю, а там вдоль корабля до площадки они сошли по эскалатору.
Совершенно обыкновенный на вид автобус ждал их внизу, и когда они вошли в него и сели, их отвезли к отдаленным воротам, а затем на какую-то улицу, которая не очень отличалась от улиц любого заграничного города на Земле, разве что она была очень широкой. И что еще было отличным, так это то, что они впервые увидели «Полеты».
