лишь для этого. А по-другому уже не работает. Что касается, какого именно, то я даже не знаю. Картины у меня уже крали, краской обливали, князей с любовницами заставали… По чести сказать, в этот раз я даже немного теряюсь. Не знаю, что сможет на сто процентов привлечь местную публику.
И тут в голове Дарьи родилась гениальная мысль. Пришла она внезапно, так как ничего подобного девушка даже близко не обдумывала. И, словно щелчок пальцами, идея эта засветилась подобно тому самому фасаду со световым шоу.
— Кажется, я знаю, что надо сделать, — проговорила она, размышляя в этот момент, как достичь желаемого, и ни одного явного намёка на невозможность не видела. — Как вы бы отнеслись к тому, если бы вашу выставку рекламировал единственный известный представитель иномирного ксеноса?
Строганов, кажется, не понял, о чём ему пыталась сказать Дарья, поэтому она пояснила:
— Вы же слышали, что у нас тут недалеко открылся разлом, ведущий в другой мир. Буквально на территории усадьбы Озеровых, — проговорила она, чтобы собеседник понял, что она ему вообще предлагает.
— Слышал, конечно, — тот слегка разочарованно покивал и побарабанил пальцами по столу. — Но, видимо, врут все. И газеты, и интернет. Я приехал, а там ничего нет. Озеро и ни следа прохода в иной мир.
И в его голосе сквозила такая горечь, что Дарья поняла: у неё всё получится. Как только он поймёт, что именно она ему предложит.
— Разлом действительно существовал, — сказала она, вкладывая в слова всю возможную убеждённость. — Но сопряжение миров распалось, и он исчез спустя три дня, — Пётр Ильич сделал жест, выражающий досаду. — Только! — Дарья подняла указательный палец. — Одна из орчанок досталась княжичу Туманову по праву сильнейшего. Её-то я и хочу привлечь для рекламы вашего мероприятия. Как вы на это смотрите? Уж что-что, а разговоры в каждом доме об этом обеспечены.
По мере того, как она говорила, глаза Строганова открывались всё шире и шире. Он понял, что ему предлагала эта случайная девушка, на которую он обратил своё внимание. Это действительно пахло ошеломительным успехом. Посмотреть на живого представителя иного мира — это же… немыслимо!
— А это точно получится? — осторожно проговорил он, тут же считая, какие деньги он может предложить. — А то вдруг княжич заартачится, или сама орчанка откажется?
— Понятное дело, — Дарья развела руками и улыбнулась. — Но я постараюсь договориться.
— Постарайтесь, дитя моё, — жарко ответил ей Пётр Ильич, — очень сильно постарайтесь! Ведь, если выйдет, мы с вами на всю страну прогремим! И не только. О нас и в Европе, и в Азии услышат. А, может быть, и на других континентах!
Дарья только теперь стала осознавать, какие горизонты перед ней открывала эта короткая утренняя встреча.
— Ради такого стоит выложиться, — согласилась она, понимая, что взбудоражена, а по спине бегут табуны мурашек. — И я это сделаю.
— Вы ж поймите, — продолжал Пётр Ильич, забывшись, он взял Дарью за руку, — мы будем первыми и единственными. Это то, что нужно. Когда будете говорить, помните, под этот проект мне никаких бюджетов не жалко. Так что договаривайтесь смело, я одобрю.
— Хорошо, — ответила Дарья, убирая все свои принадлежности в сумочку. — Тогда я пойду на переговоры.
— Ступайте, — проговорил Строганов и кивнул, отпуская девушку, но именно в этот момент в переговорную ввалился молодой человек с хамоватым выражением на лице.
Впрочем, вся его внешность была такой: разболтанный, с размашистой походкой, хамоватым и даже капризным выражением лица и некой скукой в глазах.
— Даниил Петрович Строганов, — представил его коллекционер. — Мой сын.
— Очень приятно, — сказала на это Дарья и слегка наклонила голову.
— Приятно тебе будет, когда я тебе присуну, козочка, — ответил на это мажор и сделал непристойный жест языком. — Жопа у тебя что надо, сгодится для сельской местности.
— Даня, прекрати, — с явным разочарованием проговорил Строганов-старший. — Эта наша новая управляющая выставкой. Держи язык за зубами, — затем он окинул сына придирчивым взглядом. — А член — в штанах.
— Да ладно тебе, бать, — с ярко выраженной усталостью от нравоучений ответил мажор. — Я ж с резинкой, если что. Без последствий. Всё будет чисто!
— Я пойду, всего доброго, — проговорила Дарья, обращаясь к Петру Ильичу, и выскользнула за дверь.
* * *
На этот раз бюрократическая машина, видимо, дала сбой, или в Российской империи действительно всё делается быстро и качественно. Как бы там ни было, не прошло и недели, как я подал документы на опеку, как меня оповестили, что можно забирать готовые.
Возможно, тут сыграл фактор приезда императора, а, может быть, и нет. В любом случае, получив документы утром, я выехал в поместье к тётке и сестре.
— Всё, — сказал я первым делом, войдя в дом, — Светка, можешь расслабиться и снять, наконец, эту ужасную иллюзию. Теперь ты под моей опекой, и я тебя никому не продам!
— Ура! — завопила та и буквально выскочила из гостиной, где Ксения Альбертовна усадила меня за столик с тонкими витыми ножками, чтобы напоить чаем. — Ура! Свобода!
— К себе её заберёшь? — с подозрением спросила меня тётка, садясь напротив меня. — Или как?
Говорила она твёрдо, но негромко, чтобы сестра Игоря не услышала.
— Я вот как раз хотел тебя попросить, — ответил я на её вопрос, глядя на прекрасный вид за окном, — чтобы Света пока пожила у тебя, — та сразу же кивнула мне в ответ, но я по инерции говорил все заготовки. — Всё-таки бывший бордель не самое подходящее место для молодой девицы. Да и привыкла она уже тут. Плюс и тебе подмога.
— Конечно-конечно, без вопросов, — с явным облегчением проговорила та. — Пусть остаётся столько, сколько надо. В конце концов, это и её дом тоже. И да, вместе всё-таки веселее.
— Ну вот, — сказал я, испытывая несказанное облегчение, — и славно. Всё встаёт на свои места, как оно и должно быть.
И тут я заметил, что Ксения Альбертовна явно нервничает. Нет, я заметил это сразу, как только вошёл в дом, но списал всё именно на тему, по которой приехал. Однако, судя по всему, только лишь этим дело не ограничивалось.
Приглядевшись, я понял,
