Ника пропустила тот момент, когда проводник скомандовал привал. Она продолжала идти вперед, уже не имея перед собой ориентира в виде спины Краба. Ее поймал за рукав Макс, перенесший дорогу легче всех, несмотря на ранение.
– Очкарик, пришли, – услышала она, но остановил ее только рывок за рукав.
Девушка рухнула на колени и едва не вскочила вновь – острая боль в колене пронзила тело.
Они устроились на ночевку в тесной пещере, образованной вывороченным деревом, раскинувшим узловатые корни наподобие шатра. Ника не уловила, чья очередь дежурить и кто заступает потом. Вытянув лишенное подвижности, одеревеневшее тело под сенью корней, она забылась тяжелым сном.
Разбудил ее то ли Макс, то ли звук падающих капель. Так или иначе, она сидела, перенеся тяжесть на левую ногу, вслушивалась в звук далеких пока шагов и ждала, что скажет парень, когда отложит бинокль. Пока он разглядывал серую пелену тумана, поднимающегося с болот, Ника ощупала пострадавшую ногу. Колено не опухло, и она с облегчением перевела дух. Бедро болело так, что к нему невозможно было прикоснуться, но это пугало меньше.
Макс оторвался наконец от оптики и посмотрел на Нику.
«Зомби или убогий», – по губам прочитала девушка.
От ее сонного состояния не осталось и следа. Вчерашний случай отбил у нее охоту относиться к зомби как к страшным, но безобидным мертвецам. Так, во всяком случае, выходило по рассказам Красавчика. Ника поднесла часы к глазам и никак не могла взять в толк, что означает шесть тридцать. Ее очередь караулить или пришло время будить Грека? Она подняла глаза на Макса, надеясь получить ответ, но тот задумчиво разглядывал спящего проводника. Точнее, его затылок, на котором белела повязка. Будто почувствовав его взгляд, Грек заворочался, шумно вздохнул и повернулся. Увидев их напряженные лица, он вскинул голову.
«Там». – Макс ткнул пальцем в сторону болота.
– Не знаю, – отложив бинокль, вскоре сказал Грек. – Зомби или убогий. Не разобрать. Лучше бы зомби, конечно.
– Почему? – Макс, как всегда, первым задал вопрос, который вертелся на языке у Ники.
– Ты так и не понял, сынок? А в «Пособии» что про это написано?
– Там… много чего написано. И зомби, и убогие опасны, когда проявляют немотивированную агрессию.
– В точку. С одной лишь разницей, что убогого убивать западло. Тут ты прав. И еще одно. Убогие очень привязчивы. Избавиться от них практически невозможно.
– Так они и выходят с Зоны, увязавшись за сталкерами?
– Часто. Но не всегда. Иногда бывает, что эти добряки расстреливают своих поводырей и бродят себе дальше. Есть и сталкеры, которые специально ходят в Зону затем, чтобы выводить убогих.
– А как же приступы агрессии?
– Не могу ответить тебе на этот вопрос, сынок. Мы можем пройти рядом с убогим, и он нас не заметит. Можем поговорить, и он пойдет за нами. Можем и без всяких разговоров получить очередь в живот.
– Или в спину, – вставил вдруг Краб, давно прислушивающийся к разговору.
– Поговорить захотелось, да, Краб? – Проводник явно обрадовался. – Полчаса на то, чтобы перекусить и сменить повязки. Ты точно в порядке, Очкарик? – спросил Грек, заметив, как Ника поморщилась, неудачно поджав ногу.
– Я в порядке, – ответила она.
Спустя полчаса они гуськом двинулись в путь. На этот раз Грек поставил замыкающим Макса, сам пошел первым. Он натянул на голову вязаную шапку, чтобы бинты не так бросались в глаза.
– Видишь вешки, сынок? – Проводник показал Нике, идущей следом за ним, ряд колышков, вбитых в туман. – Вот по ним и иди. Но помни: это только пометки, чтобы не угодить в трясину. Самую обычную, сынок. Все, что касается аномалий, это отдельный разговор, сынок.
– И все-таки!.. – Макс полез в бутылку. – Хотя бы приблизительно, чего бояться?
– Тебе, Макс, нужно опасаться всего. Но первоочередная задача – обойти убогого без проблем. Твое дело в том, чтобы назад почаще оглядываться.
Увидишь, что он вскинул автомат, – стреляй первым. Задача ясна?
– Предельно.
– Отлично. Смотри-ка, Макс, ты схватываешь на лету. Это еще уметь надо. Не забывай ногами шевелить и задницей двигать.
Макс пробурчал себе по нос что-то, по всей видимости, оскорбительное для проводника. Однако этот выпад остался тайной для всех, исключая его самого.
Убогого – так со знанием дела назвал его Грек – удалось миновать без проблем. Широкоплечий мужчина в поношенном комбинезоне, с отсутствующим взглядом глубоко посаженных глаз и трясущимися губами, не обратил на них внимания. Тяжелые ботинки месили грязь. Он глубоко вздыхал, ходил кругами, глядя себе под ноги, словно пытался отыскать что-то потерянное.
Ника шла за Греком, погружая ноги в туман. Каждый раз она испытывала неприятные ощущения. Ей казалось, что там, внизу, ничего не было, кроме плотного серого дыма, что еще шаг – и она провалится в пустоту. Как ухитрялся Грек находить дорогу там, где не было ни неба, ни земли, осталось для девушки загадкой. Однако они продвигались вперед, и каждую вешку, выплывающую из тумана, Ника считала подарком.
Болото пульсировало. Время от времени из плотного дымного облака вылетали белесые протуберанцы и медленно таяли без следа. Купол неба, накрывший болото, уступал по насыщенности светом туману, стелющемуся под ногами. Серый цвет бледнел, наливался изнутри сиянием. Казалось, солнце переместилось под землю и теперь светит оттуда, наполняя белизной плотный туман.
Сколько времени продолжался этот бесконечный переход в никуда, она не знала. Ничто вокруг не менялось, и часы, как решила девушка, нещадно врали. Даже вешки, удивительно одинаковые, создавали впечатление замкнутого круга.
Ника не сдержала вздоха облегчения, стоило ей увидеть поднятую руку проводника. Только тогда девушка выглянула у него из-за спины. До этого она в прямом смысле шла след в след, ступая в дырки, оставленные его ботинками и еще не успевшие затянуться.
Туман раздвинулся. Посреди болота вырос сравнительно сухой остров, покрытый пучками остролистой осоки и стволами тонких деревьев, лишенных листвы.
– Привал, – негромко скомандовал Грек и первым сел на траву.
Ника не заставила просить себя дважды. Она села и вытянула вперед ноги. Ныло содранное бедро. Теперь, после трехчасового перехода, давало о себе знать и колено.
– Не понимаю. – Макс прожевал кусок галеты и запил водой. – Объясни мне, Грек, почему люди нагоняют столько страху по поводу этих болот? Сколько идем, и никаких аномалий. Ни этого, как его, батута – я имею в виду противоположность гравиконцентрату, когда исчезает сила тяжести, – ни каруселей, ни мышеловки…
От неожиданности Ника вздрогнула и уставилась на Макса. Он продолжал обычную болтовню, ни на кого не обращая внимания. Складывалось впечатление, что и в ответах парень особенно не нуждался, а говорил ради того, чтобы лишний раз послушать, как звучат его мысли вслух. Если бы Грек страдал таким же недержанием речи, то при его опыте весь поход в Зону превратился бы в одну нескончаемую лекцию.
