Здесь Нилан остановился. Выходит, и он все это испытал, а потом наступила пустота. Джил не умер. Вернее, не умер в тот день год назад… Мысли стремительно неслись вперед… И только во время экспедиции Гриер…
Здесь Хедрок усилием воли вырвал собственное сознание из двойственного союза. «Господи, — подумал он, содрогнувшись, — мы — части друг друга. Наши эмоции взаимно переплелись, мои знания и ощущения перешли к нему, а его — ко мне. Все было бы приятно, если бы он был моим братом, с которым у нас давным-давно установилась сенсорная взаимосвязь. Но это не так. Мы совсем чужие люди, встретившиеся однажды по воле случая».
Вполне возможно, его «хозяевам», этим таинственным экспериментаторам, манипулирующим чужими телами и разумом, все равно, с кем иметь дело — с ним самим, с Ниланом или с его идентичным братом. В конце концов нервная система у большинства людей структурно одна и та же. Если двух Ниланов можно «настроить» друг на друга, почему бы не сделать то же самое с любыми другими человеческими существами.
На этот раз, разложив все по полочкам, Хедрок не сопротивлялся слиянию своей индивидуальности с личностью Нилана. Он хотел дочитать письмо Джила. Но перед глазами поплыло.
Хедрок — Нилан заморгал и резко вздрогнул, когда в лицо хлестнуло раскаленным песком. По телу пробежала судорога. Это уже был не оружейный магазин и не призрачный город. Он лежал под огромным выпуклым солнцем посреди плоской пустыни красного цвета. Невысоко слева сквозь плотную пелену пыли проглядывало еще одно солнце. В этом мире мелкого песка оно казалось далеким и небольшим, а цвет его смахивал на кровь. Рядом на песке лежали люди. Один из них из последних сил повернулся; это был большой красивый человек, губы его беззвучно шевелились. Каким-то неведомым образом то, как человек повернулся, заставило Нилана — Хедрока увидеть коробки, тару, металлические конструкции. Хедрок узнал регенератор жидкости, контейнер с продовольствием, телестат. И снова посмотрел на человека.
— Джил! — закричал он истошно. Скорее, это была реакция Нилана. — Джил! Джил!!
— Дэн! — казалось, донеслось издалека. Возможно, то был не звук, а обрывок мысли в отуманенном мозгу. Усталый вздох. И опять откуда-то издалека чуть слышное, но отчетливое обращение к Нилану:
— Дэн, ах ты, образина, где ты? Дэн, как тебе это удалось? Я не чувствую, что ты рядом… Дэн, мне плохо, я умираю. Мы на странной планете, которая скоро приблизится к одному из солнц Альфа Центавра. Бури крепчают, воздух раскаляется все сильнее. Мы — о боже!..
Внезапно его обожгла резкая боль. Словно кто-то туго натянул, а потом отпустил тетиву. Сквозь неведомые пространства и умопомрачительные расстояния. Хедрок ясно понял, что наяву ни он, ни Дэн не присутствовали при этой сцене. Задействована была сенсорная связь между двумя братьями, а непосредственным участником этого кошмара был Джил Нилан. Те, кто все это творил, достигли потрясающего понимания человеческих существ и власти над ними.
Прошло некоторое время, и Хедрок вновь увидел Дэна Нилана в оружейной лавке с письмом в руках. В глазах стояли слезы, но теперь можно было разобрать заключительные слова:
«В первый раз со дня рождения мы будем разлучены. Я знаю, что мне станет тоскливо и одиноко.
Уверен, Дэн, ты читаешь это письмо и завидуешь. Едва подумаю о том, как давно человек мечтает отправиться к далеким звездам, хотя ему постоянно внушают, будто это невозможно, — и сразу представляю себе, что ты чувствуешь. Ведь ты самый неистовый искатель приключений в нашей семье.
Пожелай мне удачи, Дэн, и держи язык за зубами.
Твоя вторая половина — Джил».
Хедрок не стал раздумывать над последней трансформацией. Сейчас она уже не имела былого значения. Его не оставляла мысль о происшедшем перед тем чуде, позволившем увидеть беднягу Джила Нилана в раскаленных песках. Каким-то образом всемогущие существа, захватившие его в плен, восстановили прерванный контакт между братьями и осуществили связь через колоссальное пространство и время, связь мгновенную и совершенно невероятную.
И случайно или намеренно прихватили его в это фантастическое путешествие.
Странно, почему так темно? Коль скоро он уже не в оружейном магазине, то по логике вещей должен вернуться в безлюдный город или на огромный корабль этих высокоодаренных существ. Хедрок пошевелился и, сделав это усилие, понял, что лежит ничком. Только стал подниматься, как руки и ноги запутались в тугом переплетении каких-то канатов. Пришлось ухватиться за болтающийся конец, чтобы не упасть. В кромешной тьме он встал, пошатываясь и пытаясь удержать равновесие.
Он себя успокаивал, старался изо всех сил ничего не упустить из происходящего вокруг. Внезапно его охватила паника, словно что-то кольнуло. Под ногами ничего твердого, кроме колышущихся канатов, — будто на парусной шхуне, бороздившей моря и океаны в стародавние времена, или в паутине паука кошмарных размеров. Он оцепенел, холодок пробежал по позвоночнику. Точно: паучья паутина!
Между тем откуда-то просочился тусклый свет голубоватого отлива и стало ясно, что города нет и в помине. Вместо него возник таинственный темно-синий мир, заполненный паутиной, многими милями паутины. Она тянулась направо, налево и высоко вверх, растворяясь вдалеке. Она была везде и всюду, куда ни кинешь взгляд, и постепенно таяла во мраке, словно в преисподней. И тут, хотя и не сразу, он разглядел тех, кто ее ткал.
У Хедрока, многое повидавшего на своих веках, было время, чтобы морально подготовиться к предстоящему испытанию. Было время понять, что он находится внутри корабля и тот должен быть обитаем. Высоко над ним кто-то едва зашевелился. Пауки! Он их ясно видел теперь — огромные существа с множеством ног. Ему стало невыносимо тошно. Вот как распорядилась природа
— властью над Вселенной и самым высшим интеллектом наградила паукообразных. Кажется, Хедрок довольно долго предавался подобным размышлениям. Затем его осветил слабый свет, направленный непонятно откуда. И тут его мозг стал воспринимать сильнейшие импульсы:
«…Показатели отрицательные… Между двумя существами нет физической связи… только энергия…»
«…Но напряжение усиливалось… Связь осуществилась на расстоянии».
«Подтверждаю, что нет физической связи…»
Одна сухая констатация за другой.
«Я просто выражал свое изумление, о могущественный… Несомненно, мы имеем дело с явлением, тесно связанным с поведением этой расы. Давайте спросим у него…»
«ЧЕЛОВЕК!»
Мозг Хедрока, в последние минуты работавший на пределе под грузом чудовищных импульсов, еле выдержал воздействие целенаправленной волны.
