Штурман вертолета, долговязый франк по имени Дидье — пощелкал клавишами бортового навигатора, сделал отметку на висящем перед ним планшете жировым карандашом.
— Прошли точку три! Налево десять!
Гауптман Адольф Брум отработал рукояткой управления вертолета, посмотрел на компас, затем бросил озабоченный взгляд на указатель температуры газов. Турбина не новая, пыли тут полно, да еще горы, воздух разреженный… еле тянет. Хотя это еще ничего — Физелер-Шторьх совсем не потянул бы, пришлось бы прямо тут высаживать, а потом ждать, пока досмотровая группа до площадки дотопает…
— Налево десять, исполнил.
— До цели три.
— Есть до цели три.
Три километра… какого черта их гоняют как бобиков?! Нашли что-то — так отработали бы по цели ракетой и все дела. Нет… досмотровую группу везти. Там что, контрабанда? Хорошо бы побыстрее с этим делом покончить и на базу… написать Марте видеописьмо… Еще два месяца — и домой…
В десантном отсеке вертолета оберлейтенант одиннадцатой парашютно-десантной бригады Курт Гернет, приписанной к силам второго экспедиционного корпуса Рейхсвера — с любопытством смотрел на неспешно ползущие под ногами буро-красные склоны гор. Он сидел на кресле левого бортстрелка — в отличие от других командиров он предпочитал именно это место, потому что именно бортстрелок первым видит неприятности и у него так получается больше времени на то, чтобы сориентироваться и отдать правильный приказ. Это если неприятности будут такие, с какими не получится покончить короткой очередью осколочно-фугасных снарядов тридцатимиллиметровой пушки Маузер.[49]
Кроме того — ему просто нравилось смотреть за уплывающей под ноги местностью. В свободное время он рисовал, был художником — и в местных, почти космических пейзажах он черпал свое вдохновение.
Работа предстояла не то чтобы необычная — они не раз вылетали на проверку подозрительных караванов, засеченных беспилотниками, машин, признаков грабежей и нападений на деревни — все это было им не внове, и его полурота — отлично была подготовлена ко всяким заварушкам. Необычным был переполох, который поднялся в их пункте постоянной дислокации — майор Гехтель носился как наскипидаренный и на всех кричал. Потом — беспилотник что-то засек и вместо того, чтобы как обычно поднять легкий вертолет с одним штурмом[50] на борту для проверки — подняли эту корову и загрузили в нее целую полуроту. Последний раз такое было — когда со стороны Итальянского Сомали прорвалась банда в полтысячи человек, во главе с «генералом» Доре. Тогда им удалось прорваться из приграничной зоны и на блокирование этих свиней в пустынной местности поднимали всех, кто был под рукой. А сейчас то что?!
Оберлейтенанта хлопнули по плечу, он обернулся — это был штаб-фельдфебель Брауде, упрямая прусская скотина, на котором держалась дисциплина во всем полку.
— Одна минута, герр Гернет! — проорал он, показывая желтые от никотина зубы
— Готовность к высадке! Оружие к бою!
— Так точно! — оберлейтенант опять отвернулся, чтобы следить за местностью под брюхом вертолета и услышал даже сквозь гул турбин, как фельдфебель заорал на весь салон «А ну, поднимайтесь, сукины дети! Оружие к бою!».
Оберлейтенант, выполняя роль бортстрелка был подключен к внутренней сети радиообмена вертолета — услышал как кто-то, вероятно второй пилот, которому было поручено наблюдать за местностью закричал — герр майор, там впереди трупы! Сообщение это — заставило оберлейтенанта без команды снять с предохранителя свое чудовищное, с массивным дульным тормозом оружие: если только что был бой, можно было ждать всего, чего угодно, в том числе и гранаты в борт.
— Герр оберлейтенант — раздался в наушниках голос командира вертолета гауптмана Брума — наблюдаем трупы, три или четыре, из-за птиц не видно. Следы костра, примерно в том самом месте, которое указал беспилотник. Посадочное десантирование возможно.
— Садимся! — принял решение оберлейтенант
— Яволь.
Оберлейтенант не оборачиваясь, показал условный знак «прикрой» — это означало, что его нужно заменить. Бортстрелок вертолета хлопнул его по плечу — и они поменялись местами, при этом склон ни на мгновение не оставался без наблюдения. Здесь — километров тридцать до зоны боевых действий и тот, кто проявляет неосторожность — рискует сильно об этом пожалеть.
Капитан передернул затвор автомата — и в этот момент с ноющим шумом поползла вниз хвостовая аппарель. Они были у самой земли, огромные, многометровые лопасти несущего винта рвали воздух, поднимая пыль — и снаружи ничего не было кроме ревущей круговерти…
Пол дрогнул под ногами — стойки шасси коснулись земли.
— На врага!!! — заорал во всю свою луженую глотку Брауде — и первым ринулся в пыльную мглу…
Лейтенант выходил одним из последних, натянув свой шарф так, чтобы он закрывал нос и защищал от поднятой лопастями пыли. Вертолет стоял на склоне, чуть ли не с предельно допустимым для посадочной площадки креном. Внизу, метрах в пятистах — с недовольным клекотом поднимались в воздух потревоженные грифы. Их оторвали от трапезы — и они были очень этим недовольны.
— Грим — со своим штурмом остаетесь у вертолета — оценив ситуацию, начал отдавать команды оберлейтенант — остальным рассыпаться цепью, дистанция десять метров и вниз. Смотреть под ноги, докладывать обо всем, что найдете. Не спешить, держать оружие наготове. Брауде, командуйте!
— Яволь! Слышали, что сказал герр оберлейтенант!? За дело!
Ложилась на землю потревоженная лопастями пыль. Солнце упорно карабкалось в зенит, да ложились на крыло грифы, жадно смотря на прилетевших на стальном чудовище людей и размышляя — доведется ли им когда-нибудь отведать и их мяса…
К тому времени, как они добрались сюда — трупы уже успели дать запах и привлечь внимание падальщиков. И мух — просто удивительно, что в местах, где мух, кажется, нет по определению — они моментально появляются, стоит только появиться пище для них — гниющей человеческой плоти.
— Их застрелили, герр оберлейтенант — Брауде наклонился над лежащими рядком трупами, не обращая внимания на вонь и мух — их застрелили и ограбили. Но их застрелили не ради того, чтобы ограбить.
— Почему ты так думаешь, Брауде? — полюбопытствовал оберлейтенант
— По нескольким причинам. Здесь никто не будет грабить, потому что нет дороги, какой смысл где-то сидеть в засаде, где враг, скорее всего не пойдет. Второе — они сами на кого-то охотились. Видите — вот здесь вот, на плечах. Здесь ткань выцвела от солнца, а здесь — нет. И потертости. Они носили разгрузочные жилеты, вот что. И застрелили этих парней из чего-то очень большого, я такие раны видел, только когда с гауптманом Йенсом был несчастный случай на охоте.
