пошел к стойке, приказав Глу Пышу следовать за мной:
— Следуй за мной.
Глу Пыш поплелся, утирая слезы.
— Здравствуй, уважаемый Дуй Улун. Мой брат сказал, что у вас произошло небольшое недоразумение, и что ты предложил легкое, как твой чай, и изящное, как твои служанки, решение? — обратился я, проделав мудру почтения.
— Здравствуй, ханин монастыря Чаокинь. Да, это так. У нас закончилось тофу, и мы не смогли выполнить его заказ.
— И ты сказал, что он может взять любое блюдо со стойки, если назовет тебя Величайшим Мастером Всех Боевых Искусств? — спросил я так, чтобы слышали другие посетители чайной.
— Да, это так, — сказал Дуй Улун.
— А так как мы с ним братья, то позволено ли будет мне назвать тебя так, чтобы получить блюдо со стойки? — снова спросил я громко.
— Да, брат за брата, такова традиция, — важно кивнул Дуй Улун.
— В таком случае, Величайший Мастер Всех Боевых Искусств, я счастлив оказаться в месте, где Величайший Мастер Всех Боевых Искусств готовит нам еду. Ведь только Величайший Мастер Всех Боевых Искусств может так вкусно приготовить свинину. Только Величайший Мастер Всех Боевых Искусств, может так необыкновенно пожарить лосося. Только один Величайший Мастер Всех Боевых Искусств может так изощренно нарезать имбирь, — я называл Дуй Улуна тем самым прозвищем, которым он просил себя называть, брал со стойки блюдо за блюдом и передавал Глу Пышу.
— Эй, я же говорил об одном блюде! — перебил меня Дуй Улун.
— Нет, Величайший Мастер Всех Боевых Искусств, ты сказал, что если я тебя назову Величайшим Мастером Всех Боевых Искусств, то смогу взять блюдо со стойки. Весь народ это слышал, о Величайший Мастер Всех Боевых Искусств! — я снял ещё три блюда и передал их подскочившему Глу Пышу, на нашем столе красовалось уже пять блюд, к ним добавилось ещё три. — Правда, народ? Кто хочет, чтобы я называл так ещё Дуй Улуна и получить блюдо от доброго хозяина?
— Мы! Я! Я! Мы слышали, слышали, жадный хозяин чайной! — тут же возник лес рук.
Дуй Улун сморщился, как от зубной боли, но ничего нельзя было поделать — слово не сюрикен, вылетит — не поймаешь. Я называл его «Величайший Мастер Всех Боевых Искусств» до тех пор, пока на стойке не осталось ни одной тарелки.
Люди в чайной были в восторге от моей задумки и поддержали аплодисментами. Я картинно раскланялся.
В тот миг, когда я в последний раз выпрямился, в моё плечо впилась рука Дуй Улуна:
— Ты обманул меня, младший монах! Но знай, тебе так просто это не сойдет с рук! Я пожалуюсь на тебя Низшему Богу Них Еру!
— Низший Бог Них Ера? Уже страшно, — я показал, как трясутся мои руки. — А где этот самый Бог заседает?
— Ага, испугался? Он самый богатый из Богов и иногда сидит в самой большой ювелирной лавке. Он не любит, когда обижают его друзей. Я расскажу ему завтра о твоей проделке, и он обязательно тебя накажет, — захихикал «Величайший Мастер Всех Боевых Искусств».
— Ой, ну это будет завтра. Хотя… Я думаю, что сам к нему наведаюсь. А сейчас пришло время отведать твоей стряпни, Величайший Мастер Всех Боевых Искусств, — усмехнулся я в ответ.
В моём уме уже созрела идея, как можно будет проникнуть к самому жадному Богу. Но это будет завтра, а сегодня надо наесться от пуза. Ведь я же самый больной на свете человек…
«Если дракон наступит вам на ухо,
то вам больше не придется ни о чем переживать»
Хихитайская народная мудрость
На улице Цинь я остановил Глу Пыша. Знакомый дом всё также выглядел миролюбиво и спокойно. Вряд ли по нему можно сказать, что сегодня утром тут едва не сожрали старшего ученика монастыря Чаокинь.
— Постой, — сказал я Глу Пышу. — Мне надо отлучиться по делам.
— По каким это делам? Если по маленьким, то можно встать вон возле того угла. Я давно его облюбовал и всегда справляю нужду там, — Глу Пыш показал на заросший вьюном угол соседнего дома, где под небольшим выступом крыши желтела невысыхающая лужа.
— Нет, друг мой, в этот раз я отлучусь не по-маленькому. Но если ты так жаждешь исторгнуть пять чашек чая, которых я вовсе не считал, то можешь приступить к делу. Мне надо зайти в этот дом и передать привет старым знакомым. Ты ступай, я тебя догоню, — похлопал я по плечу Глу Пыша.
Он оглянулся на меня и пошел неспешной походкой к указанному углу. Чувствую, что застрянет он там надолго.
Внутри дома было тихо, как в моей голове.
— Эй, Изгои, — негромко позвал я. — Или вы сейчас выйдете или я вас выволоку за хвосты.
За стенкой из брусочков и рисовой бумаги что-то зашумело и вскоре передо мной показалась Жа Ло. Её правая рука была вымазана красным, а два клыка медленно втягивались под губы. Сама она была в своём идеально чистом кимоно со змейками.
— Кого-то получилось заманить? — спросил я.
— Таки я вас умоляю, старший брат Сиджар. Я… девушки должны на что-то существовать, — постаралась улыбнуться Жа Ло.
— Он не мучился перед смертью? — наклонил я голову вбок.
Моя правая рука начала подергиваться и мне стоило большого труда унять её.
— Ой вэй, от вас ничего не укроется и ви смотрите прямо в глубину предмета… Нет, этот подлый поц ворвался в наш дом и хотел меня обесчестить… Он таки сам виноват в том, что произошло, — виновато понурилась Жа Ло. — Теперь его тело пойдет в Подземный мир, где таким насильникам самое место… Таки даже шагу нельзя вступить красивой девушке, чтобы не быть обесчещенной в нашем жестоком мире…
— Ладно. Поверю. Скажи, Жа Ло, а где твоя сестра?
— За Кинь пошла задумчиво бродить на Коричневую площадь, чтобы сильно постараться узнать про Ни Зги. Она умеет добывать информацию, не то, что я. Знали бы ви, какие у неё есть хорошие пыточки в черной тетрадочке… А я осталась тихо стеречь дом и терпеливо ждать её обратно. Как оказалось, не напрасно.
— Угу. Тогда другой вопрос. Что вы знаете о Боге Них Ера?
Мне показалось или Жа Ло вздрогнула? Её сочные губы сомкнулись в упрямую ниточку.
— Да, таки я знаю, кто это. Он очень жадный поц и всегда норовит обмануть как продавцов, так и покупателей.
— Да? — почесал я макушку. — А где его слабое место?
— Я таки почти не знаю… Этот ржавый шекель очень не любит, когда обманывают его. Пока что безнаказанно
