Подойдя к собравшимся в кружок пацанам, я одним своим видом погасил спор и отвёл Петьку в сторонку.
— И где ты говоришь, эту машину видел? — спросил я его.
— Так, на остановке автобусов, что за комбинатом — ответил пацан, подтвердив мои подозрения.
— А ты чего там с утра делал?
— Так, батя разбудил в пять утра и потащил на самый первый автобус. Нам в Москву к тётке надо было срочно мёд отвезти.
— А этот Мерседес чего там делал?
— Он за деревьями стоял, рядом с домом инженеров. Ну там, где дорога комбинат огибает. А когда со стороны пятой общаги пьяная тётка вышла, водитель фары включил, подъехал ближе и её подобрал. Потом они мимо проезжали, и я этот значок рассмотрел.
— А что за тётка? Почему ты подумал, что она пьяная?
— Да тётка как тётка, худая, волосы чёрные растрёпанные. Одета в пиджак с блестящими пуговицами и штаны. И грязная вся была, как будто где-то валялась. А ещё шаталась и едва не падала, как пьяная. Батя её заметил, хотел подойти и помочь, но тут эта чёрная машина появилась.
Пацан видел номера, но цифр не запомнил. Зато утверждал, что они какие-то необычные. Дальнейшие расспросы новой информации не дали. Поблагодарив Петьку, я попросил его об этом лишний раз не болтать и отправился в опорный пункт.
Необычные номера. А вот это уже интересно. Скорее всего, посольские. Только непонятно чьи. С одной стороны, это вызвало новую волну интереса. А с другой, меня охватило здоровое опасение. Ведь если о Мерседесе кто-то узнает и сопоставит это с найденными пальчиками, то дело у местных точно заберут. И им займётся КГБ. А это значит к Царскому переулку будет приковано слишком много внимания. Это меня точно не устраивало.
А уже на подходе к опорнику мне встретился Кошель. Выйдя из почтового отделения, он увидел меня и сразу подошёл.
— Иваныч, привет. Мне сказали, ты сегодня дежуришь — сказал он и указал на опорный пункт.
— А ты меня что искал? — спросил я, сразу поняв, ему от меня что-то надо.
— Да так, только спросить хотел.
— Чего спросить? Давай не темни и выкладывай. А то мне уже пора заступать.
Я постучал по циферблату наручных часов.
— Иваныч, ты вчера говорил, что можешь с кем-то за меня перетереть. Ну чтобы я там учиться пошёл дальше и по футбольной линии себя попробовал.
— Гена, ну раз я обещал, значит сделаю. Но предупрежу сразу, прямо сейчас результатов не жди. Сам должен понимать, мне нужно сначала на людей нужных выйти.
— Понимаю. А от меня, может, чего нужно? — спросил парень, и я ухмыльнулся.
— От тебя нужно только одно. Закончи десятый класс и получи аттестат. Оценки не критичны. Главное, чтобы двоек не было. И ещё одно, ни в коем случае не влипай ни в какие неприятности. — Я уже хотел уходить, но вспомнил про свой план продать пластинки и решил кое-что разузнать. — Кстати, у меня тут один вопросик появился.
Услышав прелюдию, Кошель насторожился.
— Иваныч, сдавать никого не буду — предупредил он, видимо, учуяв подвох.
— Да я, если надо и так всё узнаю. Ты мне скажи, где сейчас пластинки толкают заграничные?
— А тебе зачем? — с подозрением переспросил парень.
— Ну, может я меломан и хочу чего-нибудь купить или обменять.
— Иваныч, насчёт виниловых пластов — это уже прошлый век. Раньше возле любого колхозного рынка или комиссионки барыги крутились. Говорят, в центре форца плотно окучивала, несколько сходок меломанов. Но пару-тройку лет назад все перешли на магнитофоны с бобинами. Сейчас любую пластинку можно мигом переписать, так что цены упали. Можно, конечно, поехать в один Московский парк и там попробовать найти барыгу, но сейчас всех гоняют перед майскими, так что даже не знаю. А ещё я несколько раз видел кассетные магнитофоны — мечтательно проговорил Кошель. — В будущем все с такими будут ходить.
Получается, и здесь облом. Я и сам знал про несколько известных мест в центре, где наверняка можно и сейчас сдать не задорого пластинки, но ехать туда не вариант. Перед майским и олимпиадой, КГБ всё зачистили и плотно следит за той фарцой, что сотрудничает. Можно легко попасться на продаже и распрощаться не только с милицейскими погонами, но и со свободой. А на зону в этой новой жизни я попадать уж точно не хочу. Так что пластинки придётся отложить на потом.
Одно хорошо, короткий разговор с Кошелем, напомнил мне об одном уголовном деле 1995 года. Полукриминальный предприниматель заказал директора колхозного рынка, находящегося на окраине Москвы. Мне пришлось много общаться с заказчиком убийства. И однажды он разоткровенничался и поведал, как хорошо жил во времена СССР, будучи фарцовщиком.
Может, мне просто стоит посетить старого знакомого и прощупать его на предмет чрезмерной зажиточности. Заодно можно предупредить, чем в будущем не стоит заниматься, чтобы не получить максимальный срок за организованное убийство.
К пяти часам я успел добраться до опорника. Принял кипу бумаг у старшего участкового, после чего он отправился домой. Остальные участковые знали, дежурство до двенадцати на мне, так что тоже заспешили, ссылаясь для вида на срочные дела. Знал я эти дела — семья, ужин, диван и телевизор. Но все понимали, что по-другому участковым нельзя. Ведь дай волю начальству и с ненормированной службы и вовсе никогда не уйдёшь.
Ближе к шести начали подтягиваться граждане. Разумеется, первыми появилась делегация бабок во главе с Кондратьевной. Опять жаловались на Кошеля и его пение. Кроме этого, предъявили мне за плохое освещение улиц в ночное время. А то кто-то курит за кустами сирени, а кто именно курит, разобрать совершенно невозможно.
Я поинтересовался, до скольки Кошель пел? Мне ответили, что заткнулся в начале первого. После этого я снова пообещал, что с ним разберусь. И само собой, обязательно разузнаю у коммунальных служб, когда будут ставить новые фонари и менять перегоревшие лампы.
После бабулек пришёл дёрганый гражданин в костюме и галстуке. Начал нервно жаловаться на жену, постоянно приходившую с работы очень поздно. После нескольких уточняющих вопросов выяснилось, что задерживается она на полчаса. А чтобы зайти в магазин ей и десяти минут вполне достаточно.
Ревнивец с видом вполне адекватного человека утверждал, что за 15–20 минут она может к кому-то зайти и ему изменить. А так как он сам приезжает с работы на автобусе всего за пять минут до прихода супруги, то не может проверить свою теорию, и вывести серийную изменщицу на чистую воду. Он назвал свой адрес прописки, паспортные данные жены и указал место её работы. После этого настоятельно потребовал у меня во всём разобраться.
Если честно, то в первые минуты беседы, я не знал, чем ему ответить. Ведь эту проблему без хорошего психотерапевта и ста грамм водки точно не разрулить. Но потом я сообразил, что его состояние может скатиться в банальный психоз, и решил провести разъяснительную беседу.
Сначала я посоветовал гражданину, ради сохранения семьи, несколько раз отпроситься пораньше с работы. Ни в коем случае не устраивать слежки, а встретить супругу на проходной комбината и проводить её до дома. Разумеется, с попутными заходами в магазины. И если этот маршрут займёт у них столько же времени или на пять минут меньше, то все его подозрения окажутся напрасными.
Гражданин согласился провести эксперимент, но ему не понравился предусмотренный мною люфт в пять минут. А мне не понравился его настрой. В результате я открыл Уголовный кодекс СССР и зачитал ему несколько статей, описывающих, что с ним будет в итоге, если он сделает что-то нехорошее со своей супругой.
А вслед за этим я коротко рассказал, как сидят на зоне те, кто попал на крючок правосудия по подобным статьям. Разумеется, я сгущал краски, но, как мне показалось, гражданина проняло, и он крепко призадумался.
Записав его данные, я решил на всякий случай встретиться с супругой и задать ей парочку вопросов.
Ушёл гражданин часов в восемь, после этого в опорнике стало тихо. Я же, разобрав оставленные бумаги, начал посматривать на часы. Вообще-то, дежурить надо до двенадцати, но кто проверит, ушёл участковый домой или же его вызвали на некое происшествие.
